Стихи в журнал

Слышу твой я тихий шуршащий шаг,
Не скрываешь в руке ножа,
Говоришь о ГУЛАГе? Мы все гулаг,
Просто музыка хороша.

Мы умеем выть и молчать на вы
Напряжением воли, сил,
Надо выбросить душу из головы,
Потому и Высоцкий пил.

Я давно не кричу, только шёпот губ,
Внутрь, вглубь, наружу не всё,
Тот, кто путает воду и лёд, тот глуп,
А Басе бы сказал."ещё".

++++++++++++++++++++++++++++++++

Помню, как раньше жили,
Снам помогая сбыться,
Нонну Гаприндашвили,
Майю Чебурданидзе.

Давят года на жалость,
Сыпят песок на раны,
Здравствуйте и пожалста,
Урки и наркоманы!

Гопники, пейте водку,
Флаг наш совецкий, рейся,
Наш one way ticket, вот он,
Самым последним рейсом.

Нам политуру выпить
Так же, как вмиг втемяшить,
В мире не трудно выжить,
Трудно жить в настоящем!

+++

Не стыдно ль нам? А жизнь летит
как стих к финалу пьесы дачной,
зашкварит всех и зафоршмачит,
кто сядет, кто вообще убит!

И точно, словно вдруг из мести
Все в нулевых остановилось!
Реальность показалось песней,
Была вот в этом наша милость.

+++

Давно уже он не Тифлис.
И я давно уже не новый.
Но Принц со мною. Рядом  Лис.
Сосуды сердца режет слово.
Сказали мне, давай, держись!
И я держусь, так я упал бы.
Когда б не Принц. И рядом Лис.
И мой Кавказ о самом главном.

+++

А помнишь, как небо нам было огромным и тонким,
и каждый считал себя маленьким старым ребенком,
и был кардиналом в Богемии некто Орсини,
и в сердце стучались как гении псевдо-мессии?

А помнишь, блевали с тобою с утра у подъезда,
у солнцевских взяли, украли на сутки невесту,
и в стих ты поставил «апостол», ну вместо «opezdol»,
и с телека долго вещали, что жить надо честно?

Ты мне позвонил и сказал, что конец Квантришвили,
Скорей на вокзал, уезжай, щас в Москве мы чужие!
А я все хотел в небе синем увидеть пространство,
Но непостоянство увидел и горькое пьянство.

+++

Друг мой, постой, не говори,
не скроешь ты, и я не скрою,
в долине гейзер из земли
кипящей в небо бьет струёю.

Горячим бьёт ключом навечно,
тут говорил, не говори,
и эти игры в бесконечность
в отряде зеков номер 3.

+++

А, может быть, нас не убили?
Все это было как в бреду?
Я очень долго жил в Лумбини,
Летая ночью в Катманду.

Ведь соловей умрет в неволе,
Или пыли, или умри,
И наша боль белее соли
На чёрном флаге Сомали.

+++

Тогда мы конечно не знали, что это надолго,
Надолго всё это,
А просто друзей всех держали подолгу,
По долгу омерты.

Слова мы тогда говорили, такие, как надо,
Как надо, такие,
И жизнь, как могла берегла, и расплата
Казалась святыней!

Тогда все ходили по ниточке тонкой,
По тоненькой нитке.
Гайдуки, абреки, мечи и иконы,
И музыка Шнитке.

+++

Сегодня возили гравий
И завтра возили гравий,
А девушки шлют фотографии,
Тюремный проходит срок.

Вот завтра покончим с гравием,
Вот завтра покончим с гравием,
И будем возить песок,
И будем возить песок!

+++

Арестанты прильнули к окошку,
Месяц, месяц, нам свет подари!
И все слушают тихо гармошку,
На которой играют вдали.

+++

Присягну на кафеле чёрной кровью,
Я же чёрный русский, а кто я, бача,
А потом, брателло, дадим гастроли,
Да такие, Питер с Москвой заплачут.

Так ведь север, бача, какие шутки,
Здесь не Казахстан, абсолютный север,
Чифирьку бы, бача, нам для раскрутки,
И удачи, бача, в пиратский сервер.

+++

На «ямахе» с визгом прокатить, прямо до червонного Кремля
И четыре месяца не пить, как велит коран и твой мулла.
Я всю жизнь и отдал на размен, разменял на ветер свой Афган,
Только это ветер перемен, и сегодня, нохчи, я не пьян.

В кофе нам волшебник подмешал шесть щепоток ангельской земли,
Джезву он поставил в Бадахшан и корабль снял в Абу-Даби,
Там растёт гранат, но не взрывной, надо б нам сознание узнать,
Ну а в Коми -5 весной, и до мая чисто -5.

+++

Не всем одна судьба, кому-то лишь потери,
И суд, и КПЗ, и БУР, и ПКТ,
Одни найдут мечты, не покидая берег,
Другим их принесут на пулях из «тт».

Давно уж свезены на платные стоянки
Подбитые судьбой бандитские авто,
На зоне мусора клянут судьбу-подлянку
За то, что пацаны «погибли ни за что».

+++

Гибель прошлого, всё уничтожено,
Кое в чем принесло торжество,
То, что было всего нам дороже, то
Оказалось дороже всего.

Подстаканником славной Ирландии,
Где Улисс с Телемахом пьяны,
И всей жизни, братишка, не хватит нам
Отгадать нераскрытые сны.

+++

Я вот что думаю, Москва, 95-й,
Почти всё улеглось, Березовский правит,
Мы едем в машине «Lexus» и пахнет мятой
От песен Ильи Мумми-Тролля, он нас забавит.

А друг мой Антон уедет на "восемь" в марте,
Но это уже 96-й, я помню,
И я потом долго буду искать на карте
Посёлок Живой, где значится его зона.

+++

Что на МКАДе у каждой дороги, где будки и тракты,
и в закусочных часто сырой, но хороший шашлык,
Говорят, тот поэт, кто зарезан был в уличной драке,
Ну а мы на запретках московских легли под посты.

Что писатель, мол, тот, тот, кто в книге, единственно верной,
между строк в океан запускает свои корабли:
«Принц персидский летит на коне за прекрасною серной!»
Ну а мы на запретках московских легли под посты.

+++

Ну что, не надо подводить под грузы,
У нас в порядке, аколь беседер,
Тода раба Москве, спасибо вузам
Перовских улиц, скисших в беспредел.

Из лет, что так умело покосили
Кровавый спорт и 90й год,
Там были пацаны всё время в силе,
И беседер там был наоборот.

+++

Даже если завтра вдруг я исчезну вовсе,
белый змей, что в синеве, не прервет полет,
Так, что, мой духовный друг, у судьбы попросим
перемен больших, больших в этот Новый год!

- Ладно, что там, был бандит?
- Было. Да пропало, к сорока пяти дошёл я почти в тиши.
Одиночество давно ручкой помахало
Что все пишет на листах сорванной души.

2010 - 2023