Снега

* * *

Спросите французов у Березины:
Чьи правнуки видят озябшие сны?
Татар, лошадей направляющих вброд,
О том, как вода превращается в лёд.
Узнайте у немцев о звёздных ночах,
Когда Сталинград застывает в очах,
У них же — об озере чудном Чудском,
У шведов спросите о давнем былом.
Но чтобы всю правду узнать о зиме,
У русских проведайте о Колыме.

* * *

Я бы зашёл на чай к соседу,
Да не видать ни зги во мгле.
От веток, вывихнутых ветром,
Кровоподтёки на стекле.
То смутно поутру, то ясно,
То очевидней, то черней
Дорога, над которой ястреб
Кружит, отбрасывая тень.
Минуя колкие пригорки,
Луны отчаявшийся свет
Скользит по притолоке, полкам,
По чайнику, где чая нет.
Я расплету судьбы поводья
И побреду луне вослед,
Чтоб там потом, в её угодьях,
Бог мой заметил силуэт.

* * *

Как вероломная солома,
Хрустит позёмка под ногой.
Горят огни родного дома,
Висит звезда над головой…
Околевает на морозе
Детьми забытый снеговик.
Я, повернув у старых сосен,
Раскрытых, как страницы книг,
В избу вхожу, в которой мама
Давно справляется одна
С водой колодезной — той самой,
Что так упрямо холодна.

* * *

Клён-кленёночек дрожит во сыром саду,
Время тихое шуршит, как метель по льду.

Не пробраться за водой: снегу намело.
Окаянною травой заросло стекло.

Смерть в оконце постучит зимним вечерком,
Приласкает, пожурит, окрестясь тайком…

Не дозволю никому заодно тужить:
Человеку одному легче смерть прожить.

* * *

Снега разбегАлись по кругу,
Пробитые ветром насквозь…
Полярную чёрную вьюгу
И мне пережить довелось.
Скрипели, в снегу по колено,
Деревья, дрожали дома…
Мой слух проникал постепенно
За грань, где цвела кутерьма.
От пола до самого пота
Тряслась и скрипела душа.
Темнела часов позолота,
Где время укрылось дрожа…
Но вздыбившись холкой собачьей
Оглохшего насмерть села,
Природа, как мелочь на сдачу,
Наутро покой отдала.

* * *

Грустно,
Грустно, что редкие листья
Улеглись в непролазную грязь, —
По ухабам разъезженных истин
Не пройти, ничего не боясь.
Грустно, что
На случайных прохожих
Леденящая жуткая мгла
Сыплет снег, словно молью рогожу
Жжёт оборки слепого села.
Страшно мне
За родные просторы,
За покрытые льдом родники…
Страшно даже за месяц, который
Пробивается к пойме реки.

* * *

Стога, нахохлившись от стужи,
Тянулись к дыму деревень,
Дрова потрескивали, лужи,
Знобило вишню и плетень.

Старик, закуривая, чиркнул
По льду тележным колесом
И на подворье въехал чинно,
Гремя слежавшимся овсом.

Я постоял. Дышать морозно…
Сквозь полночь, как сквозь полотно,
Прозрев, просвечивали звёзды —
Сквозь наши души заодно.

СНЕГ ИДЁТ

Снег идёт беспробудный,
Оловянный, слепой,
И поэтому трудно
Мне уехать домой.
Ты всё думаешь, будто
Я останусь, но нет:
Слишком хмурое утро
Цедит призрачный свет,
Слишком долгая скука,
И горчат куличи,
И продрогшая сука
Завывает в ночи...
Неопрятный и блёклый,
Целый день напролёт
Снег наотмашь по окнам
От отчаянья бьёт.

ПРОРУБЬ

Снег выпал. Неизбежная потеря
Багряных листьев осенью — пустяк:
Не огорчают голые деревья
И пУгала заношенный пиджак.
По скользкому обрывистому склону
Спускаюсь за студёною водой.
Как радостно, что проруби икона
Под вечер освещается луной!
Расходится кругами по «иконе»
Вода, как свет по Божьему челу.
Когда ведёрко медленно утонет,
Господь рассеет призрачную мглу.
Мы часто так общаемся. «Скучал ли
Он обо мне, когда в глухой мороз
Исчезла прорубь?» — думаю за чаем
В туманном ореоле папирос.

ЗАНЯТНОЕ ЧТИВО

Сегодня читается снег на дворе:
Бродила собака (лежит в конуре),
Сугроб вышит крестиком — стая ворон
Клевала объедки, что выкинул вон
Сосед из окна. Вензеля, вензеля…
Не хуже, чем пишет новеллы Золя.
Штрихи от иголок, покинувших ель,
И бурые капли — мной выпитый эль;
У верб за воротами рыльца в пуху —
Наведалась в гости лиса к петуху;
Петляет лыжня (желоба глубоки) —
С уловом рыбак возвратился с реки.
Занятное чтиво — отметил давно:
Смешное, серьёзное, грустное… Но!
Метель налетает — метель без границ!
И жизнь начинается с чистых страниц.

МЕТЕЛЬ
 
Ни дня, ни ночи нет, ни дна.
Метелью в очи. Глубина
Окна столь пристальна…

В ней утопает свет лампад,
В ней остывает синий сад,
В ней звёзды выстрелом.

Ни тьмы, ни света — ничего.
Метель — как все на одного
Из-за сударушки.

Не виден путь — всё снег да снег.
Там кто на поле? Человек?
Что в небо за уши!

В такую жуть, в такую мглу
Ему бы выбраться к теплу —
Метель неистова.

И впились взглядом в образа
Мои бессонные глаза —
С надеждой присною.

ЖЁРНОВ
 
Саднит приговорённое желтеть,
Сквозь рубище проглядывают мощи,
Стоит понуро выцветший на треть
Сохатый бор, и сиротливы рощи.
Моя земля не может умереть,
И деревце, залапанное снегом,
Дыханием пытается согреть
Крестьянином забытую телегу.
На самом дне простуженной реки
Дневные звёзды стукаются лбами,
И рыбы, словно к вымени телки,
К ним тянутся прохладными губами.
Когда хрустит пороша у ворот
И мир вокруг туманами подёрнут,
Планета совершает оборот —
Как будто поворачивают жёрнов.

ПОД ТЯЖЕСТЬЮ СНЕГОВ

Мне видятся столбы во фрунт к ночной дороге.
Простуженно гудят стальные провода.
Смятение листвы, едва унёсшей ноги
Неведомо зачем, но ведомо куда.
Проточная луна дырою на просвире —
Неведомо зачем, но ведомо когда…
Душа моя — мишень, простреленная в тире,
Речная полынья, где плещется звезда.
Мне видятся столбы, уставшие от скуки,
Деревня, человек, собака (точка ру)…
Стальные провода опущены, как руки,
Под тяжестью снегов, сошедших поутру.

ВЕЧЕРА ЭЛЬЗЫ

Снег позёмкою — похоже на писание стихов.
Я бы вылез вон из кожи, как луна из облаков,
Я бы вышел на дорогу... Эльза, собери на стол.
Ты всегда молилась Богу — Бог услышал, снизошёл:
Грузди, хлеб из русской печки, огуречик-хрумалёк…
Ты зажгла бы, Эльза, свечки — зимний сумрак недалёк.
Свет часовни околелой тихо льётся над селом…
Что-то быстро потемнело и в глазах, и за окном.
На углях порхает пламя, клонит голову ко сну…
Надо крест поправить маме, Эльза, в ближнюю весну.
До весны подать рукою — пуще прежнего метель,
Словно стелется в покоях белоснежная постель.
Эльза вымыла посуду, погасила Эльза свет.
А пребудет с нами чудо — чудо-юдо — или нет?..