Тарас Шевченко. Когда б вы знали, панычи...

Когда б вы знали, панычи,[1]
Как плачут с голоду в ночи,
То вы б   э л е г и й   не писали
Да бога б зря не похваляли,
На нашу боль смеясь — в парчи.
За что, не знаю, называют
Хатёнку в гае[2] тихим раем.
Я в хате, мучась, рос и жил,
Мои там слёзы я пролил,
Младенчьи слёзы. Я не знаю,
А есть у бога злое зло,
Что бы в той хате б не жило?
А хату раем называют!

Не называю её раем,
Ту хатку маленькую в гае
Над чистым ставом[3] близ села.
Меня там мать в мир привела
И, пеленая, песнь певала,
Свою тоску переливала
В дитё родное... В том гаю,
В той тихой хате, в том раю,
Я видел ад... Там кнут, неволя.
Кровь, батожьё, труд тяжкий в поле,
Что и взмолиться не дают.
Там матерь добрую мою,
Во цвете лет своих, — в могилу
Нужда с страдою[4] положила.
Отец наш, плача там с детьми
(А мы малы были и голы),
Не вытерпел крепацкой[5] доли, —
Издох на барщине!..[6] А мы,
Мы разбежались меж людьми,
Как бы мышата. Я при школе
Таскал там воду школярам.
Мои родные братья там
На барщине с сохой ходили,
Покамест лбы им не забрили![7]
А сёстры! Сёстры! горе вам,
Мои голубки молодые...
Ради кого живёте вы?
В батрачках[8] выросли, чужие,
В батрачках сгорбитесь седые,
В батрачках и умрёте вы!

Да я со страхом вспоминаю
Ту хатку на краю села!
Такие, боже наш, дела
Творим мы в нашем тихом раю
На праведной твоей земли!
В раю том ад мы развели!
Тебя ж — об божьем молим рае,
В смиреньи с братьями живём,
В плуг впрягшись, пашем, спины гнём,
Слезами нивы поливаем.
А может быть и то... не знаю,
А так сдаётся... сам еси...
(Ведь без твоей, мой боже, воли
Мы б не скучали в раю — голы.)
Небось и сам на небеси
Смеёшься, отченько, над нами,
Да делишь мир небось с панами,
В совете сидючи! — Смотри ж:
Вон гай зелёный тот узришь,
А вон из-за́ гая сверкает
Ставок, как будто б полотном,
А вербы вкруг по-над ставком
Тихонько, наклонясь, купают
Младую поросль... Правда, рай?
А посмотри да поспрошай!
Что там творится в нём, в том рае!
Конечно, радость и хвала!
Тебе, святому, всеблагому,
За дивныя твоя дела!
Брехня! — Нет тут хвалы святому,
Лишь кровь, да слёзы, да хула,
Хула всему! Не, ничего же
Святого нету на земли...
Сдаётся, и тебя, — мне, — боже,
Уж люди прокляли твои!

                [Оренбург, 1850]

[1] Паныч (малорос.) — сын пана, молодой барин, барчук.
[2] Гай (малорос.) — роща, лесок.
[3] Став, ставок (малорос.) — пруд.
[4] Страда — тяжёлая летняя работа в период косьбы, жатвы, уборки хлеба; тяжкий крестьянский труд.
[5] Крепак (малорос.) — крепостной крестьянин. Крепацкий — крепостной.
[6] Барщина — даровой принудительный труд крестьян на помещика-барина при крепостничестве.
[7] Мои родные братья там На барщине с сохой ходили, Покамест лбы им не забрили! А сёстры!.. В батрачках и умрёте вы!.. — Братья поэта Никита и Осип не служили в армии, а сёстры не батрачили. Шевченко намеренно обобщает реальные факты до высоты типического образа, стремясь передать страдания всего народа, частью которого была и его семья, и он сам.
[8] Батрак — наёмный сельскохозяйственный рабочий в помещичьем или кулацком хозяйстве.






Якби ви знали, паничі,
Де люди плачуть живучи,
То ви б елегій не творили
Та марне бога б не хвалили,
На наші сльози сміючись.
За що, не знаю, називають
Хатину в гаї тихим раєм.
Я в хаті мучився колись,
Мої там сльози пролились,
Найперші сльози. Я не знаю,
Чи єсть у бога люте зло,
Що б у тій хаті не жило?
А хату раєм називають!

Не називаю її раєм,
Тії хатиночки у гаї
Над чистим ставом край села.
Мене там мати повила
І, повиваючи, співала,
Свою нудьгу переливала
В свою дитину... В тім гаю,
У тій хатині, у раю,
Я бачив пекло... Там неволя.
Робота тяжкая, ніколи
І помолитись не дають.
Там матір добрую мою,
Ще молодую — у могилу
Нужда та праця положила.
Там батько, плачучи з дітьми
(А ми малі були і голі),
Не витерпів лихої долі,
Умер на панщині!.. А ми
Розлізлися межи людьми,
Мов мишенята. Я до школи —
Носити воду школярам.
Брати на панщину ходили,
Поки лоби їм поголили!
А сестри! Сестри! Горе вам,
Мої голубки молодії,
Для кого в світі живете?
Ви в наймах виросли чужії,
У наймах коси побіліють,
У наймах, сестри, й умрете!

Мені аж страшно, як згадаю
Оту хатину край села!
Такії, боже наш, діла
Ми творимо у нашім раї
На праведній твоїй землі!
Ми в раї пекло розвели,
А в тебе другого благаєм,
З братами тихо живемо,
Лани братами оремо
І їх сльозами поливаєм.
А може, й те ще... ні, не знаю,
А так здається... сам єси...
(Бо без твоєї, боже, волі
Ми б не нудились в раї голі).
А може, й сам на небеси
Смієшся, батечку, над нами
Та, може, радишся з панами,
Як править миром! Бо дивись:
Он гай зелений похиливсь,
А он з-за гаю виглядає
Ставок, неначе полотно,
А верби геть понад ставом
Тихесенько собі купають
Зелені віти... Правда, рай?
А подивися та спитай!
Що там твориться у тім раї!
Звичайне, радость та хвала!
Тобі єдиному святому
За дивнії твої діла!
Отим-бо й ба! Хвали нікому,
А кров, та сльози, та хула,
Хула всьому! Ні, ні, нічого
Нема святого на землі...
Мені здається, що й самого
Тебе вже люди прокляли!

                [Перша половина 1850,
                Оренбург]