Мамки мои

   "... а я поехала к нему на присягу с его девчонкой. Она-то уже с "животом" была, думали, что, может и не отправят Пашку на войну. Ну, а оно вона как вышло.
   В общем, утром прыжки у них, нас-то всех родителей на поле не пустили, только в одном месте собрали. Стоим, смотрим. И это ... Самолёт, значит, загудел, мы головы позадирали, смотрим вверх.
Ой! Началось! Парашютики раскрываются - наши летят, в смысле, прыгают! Ага, и смотреть-то вверх - глазам больно, солнце ярко светит. Фергана, значит.
   И тут кто-то как заорёт: " - Ванечка!", аж по сердцу вдарило! Ну, и все остальные как давай своих сыновей выкликать. Я тоже ору: "- Паша! Паша, я здесь!" и, руками, значит, вверх машу. И побежали самые первые на поле.
Солдаты из охраны оробели что ли, ну, и пропустили самых первых на поле, все остальные тоже на поле и бегут вперёд. Мы тоже побежали: "- Паша, мы здесь!", а сверху уже откликаются! Да ведь что получается, орут-то в ответ: "- Мама! Мама!", а кому? Мы тут все чьи-то мамки! И ещё громче все кричат: "- Сынок! Витя там, или Сережа!" Такой табор начался, что ты! (улыбается воспоминаниям).
   А я "невестку" потеряла, не до неё мне, как заведённая: "- Паша! Паша! Я здесь!" И вдруг голос его сверху: "- Мама!" Я остановилась с разбега, голову задрала, а на меня сверху солдатик и парашют упали, и я упала. Я к нему пробираюсь, а это не Пашка! Реву от чего-то ... Выбираюсь наружу и вот он, мой Пашка стоит!
   Я ещё сильнее заплакала, но от радости! Стоим с Пашкой, обнимаемся крепко, он меня успокаивает, а сам тоже - глаза мокрые, чуть плакать начал. Ну, так, за компанию. Он крепкий у меня, сам всё делал. А это я его так разнервничала, вот и слёзы. Ну, и "невестка" нас нашла. Радуемся, а тут уже командиры ихние. Приказы-разговоры. Нас в одну сторонку, их в другую ..."
    
   Слёзы незаметно текут по щеке немолодой женщины. Платочек в руке зажат, часто протирает горючие мамкины слёзы. Сколько лет - то прошло? Много. С чего ей быть молодой? Зато Пашка никогда не постареет. Хотя, разве это радость?
   Двадцать лет вывода! Да, тогда было двадцать лет - вот такой вот "юбилей". Мы сидим в школьной библиотеке: учителя школьные, наши и новые, я - один из тех двоих, которые вернулись с нашей школы и мамки. Мамки наших погибших ребят, с нашей школы, их ТАМ четверо осталось. Вот, видать пришло время "Доску почёта" в школе вешать.
   Государевы люди уехали, слава Богу. У них по плану в этот день ещё много школ нужно объехать. Тут-то они всё уже прочитали-сказали, дети стихи выучили, цветы всем - само собой. Положено так.
   Я-то тоже хотел чего-нибудь сказать. Ну, так чтоб память о том времени, чтоб мамкам этим хоть полегчало, ну, чтоб ... А вот комок в горле, стою рядышком с ними. Плечами встречаемся, и нету у меня слов таких, чтоб вот нужное сказать. Не могу! Думаю хорошо, а наружу как-то казённо получается. Обнял бы обеих мам, да и так уже боюсь, что расплачусь.
   Школьники на торжественной линейке тоже, понимаешь, как-то не шумят, слушают внимательно. Когда про погибших сказали, что они тут вот, в этой же школе, да на тех же партах учились, и учителя их помнят, то у некоторых девчонок слёзы на глазах.
   Я сам про то, что шесть пацанов с нашей школы в Афган попало, только здесь и узнал. Мы - то с одноклассником оба вернулись. Правда, Лёха "Громчик" сейчас в Германии работает и живёт. Поэтому и один я тут.
   Мамки молодцы, держались хорошо, только я рядом стою, и кажется мне, что я такую боль чувствую, и не передать. Ну, как это объяснить, что их дети погибли, а я вот, такой здоровый и живой остался? Здесь, с ними стою. Может никому это объяснять и не надо, а мне надо! Я сам себе про то понять не могу и не знаю, что мне делать! И про свою маму вспомнил, как она здесь, а я там. Мне - то там легче было! Ей Богу, мне там все понятно было! А им? Кто тогда в СССР про Афган правду - то говорил? В телевизоре "окошко" - и это вся правда?
 
   "... когда гроб привезли, то очень просили нас не вскрывать тот гроб цинковый. Ну, а как я узнаю, что Пашка мой там? Я не верю, что убили Пашеньку! Тогда самый старший меня в сторонку отвёл и говорит, извините, но, вот мол, вам фотографии посмотреть. Специально сделали, чтоб вам, значит, показать.
   Я глянула на них, обомлела, да и "поплыла" на пол. Пашенька там мой! Только куска головы нет. Чёрно-белые фотографии, и Пашка там мёртвый. Лежит, значит на каком-то столе и голова у него сбоку разорвана ..."
 
   - Давайте выпьем за всех погибших!
   Подняли наполненные до краёв стопки, и, не чокаясь, выпили. Я б себе ещё накатил, не берёт меня что-то третья стопка! Тяжесть моя не проходит.
   Это как же так?! Фотографии мёртвого сына матери показать?! Опять обожгло, ну и пусть слёзы! А с другой стороны, сколько случаев было, когда гробы вскрывали. А что там можно увидеть? Кого уже можно узнать? А тут вот фотографии как доказательство, что, извините родители, но ваш это сын. Может и правильно, хотя...
 
   "... Пашку-то сначала ранили, когда он в машине ехал. Нет, он не водитель, он рядом сидел. Того мальчика-водителя убили. А Пашку ранили и в госпиталь. Он ещё писал, что медаль ему дадут. Да. В ногу его ранили. А уж когда выздоровел, значит, то снова его взяли. Ну, а втОрый раз не ранило, а убило его. По фотографиям получается, что в голову ..."
 
   Ох, и пьяный я сегодня! Я ж почти не пью. Распрощался со всеми, обещал не забывать и на улицу. Февраль месяц, морозно. Забежал в магазин, на такси и на старое Люберецкое кладбище. Нас-то на автобусе от администрации возили на новое кладбище, там и Пашка Давыдов, и Андрей Банов лежат. А Валерка на старом кладбище похоронен. Уже и родители его рядом с ним лежат в одной оградке. Вот, значит, я к нему.
   Спьяну не сразу могилу его нашёл. Звонил однокласснику своему, Толику, тот подсказал, я в снегу ночью нашёл. Снег нетронутый - никого у Валерки в этот день не было. Я тропинку протоптал, его фото на памятнике снегом протёр, цветы положил. Ну, и с ним поговорил. Выпили мы с ним. Потом, на прощание, фотографию сделал фотоаппаратом простеньким, дома глянул - офигел! Глаза Валеркины с памятника глядят! Всего остального как-то не видно, только глаза.
   Моя школа, мои учителя, мои пацаны, мои мамки! Простите, что живой я! Простите, что не часто к вам захожу!
   Двадцать лет вывода ... ОКСВА ... ДРА ... СССР ... - ничего этого уже нет, а я есть! Вот ведь "ребус". Кроссворд на всю оставшуюся жизнь. Значит ещё поиграем ...