За звёздами на дачу или сон с продолжениями

Наступил день старта. То есть отъезда.
У перрона собрались Зиночка в беретике и с неподъемным рюкзаком на спине(и как она его подняла и надела?! Такая вроде маленькая, худенькая, а рюкзак как бочонок и наверняка тяжелый. Интересно, что в нём...)
Рядом примостилась Лёля: она чувствовала себя несколько неловко: зачем-то напялила выходные туфельки на каблучках, когда все собрались в поход и были кто в кедах, кто и вовсе в резиновых сапогах! `Ничего, - думала Лёля, - вон этот Ёжиков как пялится - точно на меня! Пусть пока разглядывает, какая я ладная на каблучках, а в электричке переоденусь. Туфельки лёгкие, сапоги резиновые надену, ещё и съем чего-нибудь, - и сумка совсем лёгкая станет. Может, даже удастся её на Ёжикова перевесить. А что такого? Не мущщина он, что ли? Пускай привыкает`.
Следом топталась Галочка: она высматривала в небе Малую Медведицу. Большая попалась сразу, потому что она большая, а вот Малая... затерялась где-то в космическом пространстве. `Ничего - думала Галочка - счас приедем к Тинке на дачу, она обещала чёрное-пречерное небо! И тысячи звёзд! И найду это Медведицу. Может, и Медвежонка увижу... Стоп! - одернула Галя сама себя: - какого медвежонка? Такого созвездия ещё вроде и нет`. - `Будет - откликнулся внутренний голос, - откроем!`
Сверкнули огни приближающегося электропоезда. Тинка заторопилась:
- Группа! За мною - становись! Девочек - вперед!
Все дружно стали подходить и располагаться друг за другом. Тинка стала пересчитывать вверенный ей отряд:
- Зина, Лёля, Галя, Ё... Ёжиков! Где Ёжиков?! - Тинка завертела головой в поисках этого недотёпы: вечно что-нибудь учудить готов. Где он?! О, вот он.... как обычно: стоит, почёсывает...

Неужели прямо c платформы?! И наверняка в кого-нибудь попал. Ну все - надо бежать в следующий вагон, а то неприятностей не оберёшься!

- Ёжиков - немедленно в строй! - завопила Тинка - Зина, держи беретик! Отряд - за-а мно-ой!
Тинка бросилась в хвост поезда, пробежала один вагон и стала запускать групповиков: - Раз, два, три - считала она тихонько шевеля губами - четыре, пять шесть и я. Фух... - выдохнула она облегченно, заскакивая последней, слыша, как двери с шипением закрываются за спиной.
Теперь можно и передохнуть.
Дача находилась ровно на семьдесят седьмом километре от города. Через пару остановок к ним собирались присоединиться ещё несколько человек под руководством Графа, как он себя величал, молодой человек, весь такой из себя, обзывающий себя поэтом-графиком. `Интересно, кто присоединится с ним?` - подумала Тинка. Заметив, что групповики расселись, Тинка облюбовала местечко ближе к дверям у окошечка. Села, поглядела на мелькающие  в темноте придорожные фонари и сама не заметила, как задремала.
Снились Хомячок, Лисичка и Зайчик: они резвились, носились по лужайке между цветочков, кувыркались в траве. Лисичка как всегда заодно вынюхивала, нет ли где поблизости мышонка. Зайчик рыскал в поисках своей любимой заячьей капустки. Тинка сидя на бревне наблюдала за зверушками и пыталась читать газету, оставленную Дедом Мазаем на прошлых выходных, но Хомячок не давал - подбегал и легонько, щекотно тыкался своим носиком.
Потом прибежала Лисичка и потащила всех смотреть на упавший кленовый лист: он, оказывается, упал прямо в ручеёк и превратился в кораблик. В это время на полянке появился огромный косолапый с иголками в полметра длиной Ёжик. Подойдя к бревну, Ёжик сел прямо на оставленную Тинкой газету. Посидел, поёрзал, почесался (и почесал, конечно, тоже), вздохнул и - так ни слова не сказав - встал и пошёл в тень, в чащу леса.
Тинка вернулась, взялась было за свою газету, но обнаружила в ней огромную дырку, точнее - огромную кучу дырок, которые слились в одну: Ёжик своей колючей задницей протёр. Тинка от обиды села попкой прямо в незасохшую лужу и заплакала. Подбежали Лисичка с Зайчиком и Хомячком и потащили упирающуюся рыдающую Тинку домой - менять запачканные в грязной луже мокрые штанишки. Дома встретил суровый Айс с неизменным Калашниковым наперевес. Зверюшки про виде огнестрельного оружия бросились врассыпную, а Тинка отправилась в баню. Это заметил хитрый беспардонный Ёжик - он в это время как раз вернулся: ему стало скучно одному. Когда Тинка вошла в баню, кинув предварительно единичный испепеляющий взгляд на своего обидчика, Ёжик подкрался к двери и запер её. Помывшись и сменив трусики, а заодно и платьице, подол которого тоже извалялся в грязи, Тинка намылилась выйти из бани - да не тут-то было: дверь не поддалась. Бедная девочка не знала что и делать. В этот момент кто-то большой и мягкий легонько придавил её сбоку. Тинка открыла глаза и увидела привалившегося рядом пузатенького импозантного Славу: оказалось, что только что была Пушкинская станция, на которой Слава и вошёл в электричку. Протирая глаза спросонья, Тинка пыталась сосредоточиться на своей группе: кто, кроме Славы, влился в неё на этой остановке?
Дверь бани так и осталась запертой.
Тинка успела разглядеть Графа, подсевшего к Лёле и что-то шепчущего ей на ухо:  обрадованный долгожданной публикой, он, видимо, читал ей вслух свои глобальные философские графические наброски. Лёля старательно кивала ему в ответ. `Ну хорошо, - подумала Тинка, - потом она прочтёт ему что-нибудь из своей лирики, потом снова он. По крайней мере, эти будут заняты собой до самой дачи, можно за них не беспокоиться.`


Она оглянулась на другой отсек: там  развалился Ёжиков и, как обычно, почёсывая, рассеянно наблюдал за севшим на этой остановке напротив него Шнеуром: тот так же рассеянно раскрывал и снова закрывал застёжку-молнию на своих джинсах. Тинка ужаснулась: ещё, чего доброго, прямо на даче на глазах у соседей что-нибудь совершат! Надо будет поселить их отдельно от других, подальше от девочек, а то... Например, на чердак. Но тут же она снова ужаснулась: представила, как все стоят под окном и смотрят вверх на звёзды, а в это время эти двое высунутся из окна и - о, Боже! - устроят всем “звёздный” дождь. Это будет незабываемо. Но потом Тинке же и не поздоровится. Нет, чердак не годится. Надо будет их устроить куда-то пониже. Например, в бане.


Неожиданно в электричке погас свет. Тинка повернулась и прилегла на животик мерно посапывающего Славы. Тот во сне обнял её за плечи. Тинка снова попробовала ткнуться в запертую дверь бани и расстроенно шмыгнула носиком: не тут-то было, чтобы поместить Ёжикова со Шнеуром на ночлег в эту баню, надо сперва открыть эту дверь и выйти наружу.
За спиной кто-то вякнул:
- На какой остановке выходить?
Тинка выглянула в окно. Там стоял Зайчик и деловито грыз здоровенную морковку. У Тинки такая большая морковка не росла. `Видать с соседского огорода взял`, - поняла она. Из сумки через плечо у него торчали ещё несколько таких же морковок и огромный кочан капусты.
- А этот где взял? - удивилась Тинка, кивнув на кочан. - Такие и у соседки не растут.
- В соседнем садоводстве в прошлом году один чудак две машины песка в огород вбахнул и столько же коровяка, вот у него уже всё и выросло.
- Так нитратов-то сколько!
- Да ладно! - махнул Зайчик лапкой. - Так сколько нам ещё ехать и где выходить?
- Не волнуйся, - спохватилась Тинка, - ещё больше часу, потом разберёмся, где выходить.


За окном громыхнуло. “Гроза начинается”, - подумала Тинка, закрыла ставни бани на крючок и теснее прижалась к тёплому Славе.