Из поэмы Поэты-3 14

Я словно бы к стихам прикован.
Читаю их я день-деньской.
Да я Кольцовым окольцован,
его певучею строкой.
Я восхищаюсь оборотам
и силой светлой, приворотом.
И стал вдруг мыслить, как Кольцов
с его священностью стихов.
И построеньем чистой фразы.
Без назидательности слов
со мной беседует Кольцов.
Доверием проникся сразу.
Два века между нами, но
мне светится его окно.

В окне я вижу чёткий профиль
и слышу песенный напев,
который излучают строфы.
Звучит в них неподдельный гнев
на участь светлого изгоя,
находится что под пятою
прасольства в горе торгаша.
Страдает светлая Душа
за всё крестьянство в Мире Этом.
Наивностью Душа чиста.
Он умер в возрасте Христа.
Великим после стал Поэтом,
поднял стихийности он стяг,
стихом вошёл в ареопаг

Поэтов золотого века,
где первой скрипкой Пушкин был.
Ту поэтическую Мекку,
то общество он посетил.
Родной размер был пятисложник.
Он обстоятельств злых заложник.
Писались Думы, Песни им.
Да был отцом он нелюбим.
Влюбился он в простолюдинку,
встал на пути его отец...
...и наступил любви конец.
Душа Поэта тут же в льдинку
вморожена она была,
сложила крепкие крыла.