Искры памяти. 87

        Т В О Р Ч Е С Т В О

       Идя с отцом в гостиницу я понимал, что что-то им запланировано,
связанное с моим творчеством, но чтобы Евтушенко!? Евтушенко был тога уже кумиром
всёй Советской интеллигенции. К тому же он был не только поэт, но и педагог,
профессор, заведующий одной из кафедр Литературного института им. Горького.
Какие у них были отношения с отцом, и почему он для отца Женя, я так и не узнал.
      Евтушенко протянул мне руку и мы познакомились. И он представился как
Женя, а я как Георгий. Молча взяв из моих рук тетрадки, ушёл в соседнюю комнату
и закрыл дверь. Отец, с довольной физиономией, открыл холодильник, вытащил
бутылку шикарного портвейна, достал из серванта три  бокала. Налил себе,
выпил,и развалился в кресле, как позже говаривал Брежнев, с чувством глубокого
удовлетворения. В тетрадках было около 25 стихов и столько же эпиграмм,
на их прочтение нужно минут 15, но Евтушенко не было очень долго. Отец
начал нервничать. Прошло больше часа, когда вышел Женя. Он, прямо с порога,
бросил отцу: - Ты проиграл, это стихи настоящего поэта. Увидел открытую
бутылку, налил два бокала себе и мне, а отцу: - Если хочешь наливай. Я в жизни
ни у кого не видел такого униженно-оскорблённого лица как у отца в тот миг.
А Евтушенко добил его: - Нам надо поговорить, и я думаю Георгий сам найдёт
дорогу домой. Т.е. фактически выгнал его.
      И повёл меня к себе. Про стихи сказал: - Там есть пометки, посмотришь потом. И перешёл к деловому разговору. Он пригласил меня поехать с ним в Москву,
причём в форме требования. А когда узнал, что у меня в Москве живёт двоюродная
сестра и мне есть где жить, совсем успокоился. Он знал, что я в отпуске.
В номере был телефон с прямым межгородом и он попросил согласовать поезду
с женой. Получив согласие, он занялся финансовым вопросом. Молча подал мне 1000
рублей\при моей зарплате в 200\ и сказал, что это не в долг, и в Москве иначе
не проживёшь. Это немного и он даст в Москве  ещё, отвергнув все мои
возражения. Из ситуации я понял, что отец поспорил с Женей доказывая, что
я никчёмный поэт. Придя домой я застал отца прилично пьяным. Со мной он не
разговаривал. На утро мы с Евтушенко улетели в Москву.
     Евтушенко познакомил меня со своей женой и ввёл в круг своих друзей,
представляя меня как нового друга. Я долго не мого понять, почему он со мной
"носится" и зачем я ему нужен. Это выяснилось постепенно. Встречи проходили
почти каждый день. Иногда один на один, но чаще в компаниях. Разговоры
были обо всём и бытовые, и о творчестве. Часто читались новые стихи и
дружно обсуждались. Кое -  что писал и я.Но чаще всего разговоры были о
политике, острые, критические, иногда за гранью. У всех на уме был поступок
поэтов Даниеля и Синявского выступивших открыто против ввода наших войск в
Прагу в 1968 году и изгнанных за это из страны. Это были первые истинные
диссиденты. Всё окружение Евтушенко, да и он сам, поддерживали опальных поэтов.
Я с ними был полностью согласен. Боясь подвергнуться репрессиям, свои мысли
вне нашего круга, высказывали очень осторожно. Евтушенко нас называл
"карманные диссиденты" и уверял что наше время, время свободы слова,
обязательно придёт.
      Многих кто входил в это кружок я не запомнил, но там были и заметные люди.
Поэт Роберт Рождественский, актёр Табаков, Валентин Гафт и представитель
старшего поколения Константин Ваншенкин, автор знаменитого гимна "Я люблю
тебя жизнь"

       \продолжение следует\

     13 февраля 2023