Ледяной дождь

Конец октября выдался морозным: температура воздуха неожиданно упала до отметки десять ниже нуля. Да, именно неожиданно, потому что бабье лето, отступив в тёплом сентябре, вновь вернулось в остывшем октябре и торжествовало золотыми днями до самой его середины. И вдруг... 

Однако, согласно календарю, уже давно прошёл Покров день, а значит, снег и морозец – явление законное. И раньше в наших краях на Покров частенько выпадал первый снег. Издревле белоснежное полотно на земле сравнивали с покровом Богородицы, и сам праздник всегда старались провести как можно ярче.
Вот и мы с Верой, несмотря на нечаянный мороз, сели в машину и смело отправились за яркими впечатлениями в Москву. Вера – поэт, сказочница, кроме того, ещё и опытный водитель. Нередко мы бываем в разных городах: Вера читает, я пою – неплохой творческий тандем.
   
От предчувствия добрых встреч настроение было приподнятым. И погода вдохновляла солнечным морозцем. Чистый прозрачный воздух, потемневшие после уборки и уже уснувшие поля, полупрозрачные притихшие леса, весёлые на их фоне сосенки и ёлки – всё вокруг безмятежно желало нам доброго пути.
 
Но лишь только осталось позади милое Свияжское раздолье, как потянулись просторы Марий Эл и Чувашии – они оказались не просто заснеженными, но и покрытыми толстым панцирем льда. Виды – удручающие. Целые рощи, придавленные тяжестью неведомой силищи, почти лежали на земле. Заледенелые берёзы обездвиженными дугами горестно склонялись к обочинам. И асфальт в ледяных колдобинах напоминал не дорогу, а схваченную внезапным морозом реку с застывшей вздыбленной рябью волн. 

Вера сбросила скорость. Мы, ошеломлённые, ехали молча, с единственным желанием – скорей оставить злополучные места. Но картина за окном становилась всё мрачней и мрачней. Повсюду, куда хватало глаз, из ледяного наста разреженным частоколом торчали сломанные деревья, точно обрубленные жестоким дровосеком.
– Будто костлявая косой прошлась, – горько выдохнула Вера.
 
Я промолчала. Закрыла глаза. Потом вновь посмотрела в окно: порушенный лиственный лес сменили молодые сосны и ели – они казались похожими на заблудившихся инопланетян, стояли, обречённые, скованные серебристыми скафандрами.
 
Колдовскую нереальность тяжёлого зрелища усилили ранние сумерки. Мы поехали совсем медленно. А стремительно опускавшаяся ночь заставила ещё сосредоточенней вглядываться в трудную дорогу. Свет фар продолжал вырывать из темноты следы небывалой стихии.

– Сфотографировать бы всё это, – неожиданно прозвучал хриплый голос Веры. Она осторожно остановила машину у обочины, расчехлила мобильный телефон и вышла. 
Я тоже достала фотоаппарат, но вылезать из тёплого салона не хотелось. Опустив стекло, вытянула руки к освещённой панораме ледяного Берендеева царства и несколько раз – со вспышкой и без – щёлкнула затвором. Когда Вера вернулась и, поёживаясь от холода, уютно вжалась в кресло с подогревом, мы полистали получившиеся кадры. Разочарованно отметили, что «глаза» фотоустройств не видят той глубины, не охватывают того простора, что воспринимает человеческий глаз. Снимки получились блёклыми, вовсе не передающими то, что видим мы и уж тем более что чувствуем. 
 
– Ладно... – махнула рукой Вера и сменила тему: – Похоже, до Нижнего сегодня не доберёмся. Хоть к полуночи бы очутиться в Лысково, там неплохая гостиница.   
Без пяти двенадцать машина остановилась на ровной, словно отутюженной, площадке перед мотелем. Ярко горели придорожные фонари. Снег под ногами празднично искрился. Зазывно моргали разноцветные огоньки над входом в гостиницу, а жёлтые окна манили теплом. Все эти краски жизни никак не вязались с моим настроением. Вспомнилась «Песенка про пять минут»: так и зазвучал в голове озорной голос юной Гурченко. С чего бы?.. Может, оттого, что снег здесь какой-то волшебно нарядный? Или оттого, что много простых, порой даже пустых слов этой песенки, как лёгкие снежинки в свете фонаря, вьются вокруг одной главной фразы: «Но бывает, что минута всё меняет очень круто, всё меняет раз и навсегда»?
Долго ли шёл этот ледяной дождь? А сколько теперь лет понадобится, чтобы природа восстановилась?.. Целые леса!

Однако уютное тепло гостиничного номера, искренняя – не дежурная – улыбка консьержки, вкусные запахи кухни рассеяли тревожные мысли. Напившись горячего чая, мы блаженно рухнули в чистые постели.
– Будильник заводить не будем, надо выспаться, – протяжно зевнула Вера. 
 
Утром солнечные лучи, тоже за ночь отдохнувшие, весело светили на дорогу. Следы отбушевавшей стихии теперь встречались нечасто – лишь небольшими полосами: видать, ледяной дождь прошёлся здесь не сплошняком, пощадил Нижегородскую область. А может быть, он просто обессилел, пока сюда добрался. Берёзы уже не гнулись к земле, а лишь задумчиво склоняли тонкие макушки. Стволы и ветви отливали хрустальным блеском, а не успевшие опасть листья сверкали на солнце радужными слюдяными пластинками. Ясное голубое небо казалось покойным, ласковым, и трудно было представить, что оно способно обрушивать на землю такие напасти.
 
– Странное явление – ледяной дождь... – Вера закурила и приоткрыла окно.
– Я помню такой в декабре две тысячи десятого в Москве. До сих пор многие деревья так и не поднялись... Первый раз в жизни тогда увидела, узнала, что в природе бывает такое. Да и понятие «ледяной дождь», мне кажется, новое... Может, это явление двадцать первого века? Ось Земли сместилась, климат изменился. А может, мы – люди – виноваты... И Андерсен свою «Снежную королеву» ещё полтора века назад написал как предупреждение человеку, мол, загордишься – и попадёшь в вечное царство льдов... 
– Что сказки?! Ведь были ледниковые периоды. Может, эти ледяные дожди – просто предвестники новой ледниковой эры, а мы – свидетели её начала.
– Может... Вот только документальных свидетельств мы потомкам не оставим, фотоаппараты вчера не сработали, – попыталась я пошутить. 
– Зато слово в литературе оставим, – с весёлым вызовом, успокоенная хорошей дорогой, сказала Вера.
– Ну да, если не вымрем, как мамонты.
– Вот-вот. От мамонтов хоть бивни остались, а от нас... Интернет – не скрижали.
 
Мы ненадолго умолкли. Вера докуривала. А у меня перед глазами, словно на фотоплёнке, всё проявлялся и проявлялся ночной чёрно-белый лес. Берёзы, застывшие в глубоких поклонах, будто молились – смиренно, тихо. Маленькие ёлочки, как беззащитные дети, пугливо вглядывались в небо. Деревья – ни в чём не повинные – гибли... за чужие грехи. Страшно!
 
Вера закрыла окно. Прибавила газу и, будто подхватив мою мысль, но поддавшись солнечному настроению, перевела её в мажорный лад:
– А всё же хоть и ледяная, хоть и страшная, а – красота-а-а! Согласись?
– Да, – прошептала я, голос не слушался. Чуть шевеля губами, начала вспоминать: – Пресвятая Богородица... покрый нас честным Твоим покровом и избави нас от всякаго зла...
– Что говоришь? – Вера не отрывала от дороги глаз.
– Красота, говорю. Убийственная красота...
Ехали долго по полям и лесам, мимо небольших глухих деревень. Настроение выровнялось. Мы пели песни, читали стихи, шутили. Единственное, о чём не говорили, о большой политике, и вовсе не потому, что не тревожит, – не хотелось говорить о чём-либо попусту. Остаётся одно: пока есть возможность, надо делать, что должно…

А вдоль просёлочных дорог то тут, то там светло и победно, словно бросая вызов морозному предзимью и утверждая прочность жизни, щедро пушились кусты ольхи.
Воистину: «Голос красоты звучит тихо». Как музыка – настоящая. И пока она звучит, жизнь – не ошибка.

Ноябрь 2016 г.