Именем ничьим, во имя! Amen...

Именем Оды, как именем Ханской орды,
Славятся пророки и вещи, и тени-враги;
Во славу Дантеса рюмка к горлу или пистоль к виску,
Зноем пустынным, песком, Азазелло, слава песку!

Именем креста, как венчанием петли,
Славятся Ахматовы, Есенины, мосты;
Книжный переплет грызет изнутри,
Строки летят, скачут, вертятся лазури.

И пузыри утопленника изо рта,
Задержка дыхания, считаем до ста;
Где-то без двадцати замрет дрожь,
Без десяти уймется правда и ложь...

Я клянусь тебе в пьяной, но вечной любви,
И в искусстве, камнем, на воде круги,
Мои руки на твоём лице, морщины, из губ стихи,
Я клянусь тебе в вечной любви!

Как дотянуть до восьми? И зачем?
В продрогшем Петербурге, Воланда крем,
Не насытит дух ведьминской наготой,
И снова, как и тогда, шаг, марш по окропленной мостовой.

Как Двенадцать, ничего не жаль
Как дрожал, хоть и говорил: "не тварь!"
О чем писать в этой серости?
О проститутке, о пастельной лености?

Жар продажных губ от затылка по шее,
Узором вычурным, мерзко... но уже теплее...