Игорь Рымарук. Грешник

Евгению Пашковскому

Господь меня простит: неправедно я жил,
любил одних лишь тех, кого любить и права
я не имел. И не бежал от виршей и ножей.
Креста не отвергал: пощады, как Варавва,

я не просил, о нет. За то меня Господь
простит. За черный хмель. За руки и за плечи.
За сумасбродных птиц. За каменную твердь.
За яблоко, которое - как голова Предтечи -

скатилось на тарель... И потому Господь,
быть может, и простит...
А не простит - не требуй.
Пускай сметет тряпьем, что называлось - плоть,
огрызки и слова прочь с каменного неба.


Грішник
Євгенові Пашковському

Господь мене простить: неправедно я жив,
але любив лиш тих, кого любити права
не мав. І не тікав од віршів і ножів.
І від хреста свого: рятунку, як Варавва,

в народу не просив. Отож Господь мене
простить. За чорний хміль.
За білі руки й плечі.
За навіжених птиць. За небо кам’яне.
За яблуко, яке - мов голова Предтечі -

скотилось на таріль... Отож, кажу, Господь
мене простить, либонь...
А не простить - не треба:
змете ганчір’ям тим, що називалось - плоть,
огризки і слова із кам"яного неба


Примечание. К вопросу о точном переводе. В журнале"Дружба народов", в 10 номере за 2009 год, был опубликован перевод этого стихотворения, выполненный Санджаром Янышевым:

Господь меня простит: я жил и был не прав;
зато уж и любил без края и без права.
Я не бежал ножей, но и своих в рукав
заточек и стихов не прятал. Как Варавва,
 
пощады не просил; и чаша — она вот.
За черный чет простит. За белый нечет.
За неуемных птиц, долбящих этот свод.
За плод, что сам — как голова Предтечи —
 
на блюдо мне падет… Вот и скажу: Господь,
скорей, простит меня… А не простит — не надо:
как веретье, сметет слова-огрызки — плоть
того, что не вернет из каменного сада.