Пингвин-отщепенец

В 2008 году во время событий в Южной Осетии литературная и окололитературная общественность разделилась на два лагеря. Накал страстей и ненависти в антироссийском секторе зашкаливал.
Один из известных поэтов Алексей Цветков, проживающий в США, на прекрасном русском языке повел в сети кампанию против русского народа, выступая от его же имени. И Игорь Царёв сначала выразил сомнение в том, что Цветков имеет право говорить от имени русского народа, а затем на поток встречной ярости ответил постом, который впоследствии многократно цитировался в сети, а созданный в нем образ «пингвина-отщепенца» приобрел самостоятельную жизнь, став именем нарицательным.
И сегодня на фоне происходящего будет правильным снова дать слово Игорю, пусть даже в прозе.

Игорь Царёв – Алексею Цветкову:

«Просто мы все народ». В этой расхожей фразе, далекой от истины, и кроется корень вашего заблуждения. Достаточно посмотреть по словарям определение понятия «народ»…
Но, чтобы не загружать научными терминами, объясню методом образной аналогии.
Скажем, особь антарктического пингвина волею обстоятельств (сама ли, по причине ли какого природного катаклизма) оторвалась от пингвиньей стаи и оказалась на Северном полюсе. Природные условия выживать позволяют – такие же льды, полыньи, море, рыба…
Но пингвин никогда не почувствует тут полного комфорта, даже выучив язык тюленей и белых медведей. Почему – долго объяснять не надо. Аналогия говорит сама за себя – он пингвин, а не тюлень.
Допустим, наша особь (для вящей красоты пусть это будет королевский пингвин) имеет возможность общаться по радио с представителями своей бывшей стаи. Но это не значит, что она является частицей этой стаи. Отнюдь. Пингвин-отщепенец (в этом слове нет ничего обидного, это лишь характеристика положения дел) находится на Северном полюсе, и общение на расстоянии с полюсом Южным дает лишь видимость приобщения к стае, но не причастность к ней. Нашему гипотетическому пингвину уже трудно издалека понять все глубинные социальные причины, толкающие его бывшую стаю на те или иные поступки. Потому как его организм не получает тех же сигналов и раздражений из внешней среды, что и у его сородичей. У них там айсберг откололся, пурга налетела, люди на вездеходах появились, полынью затянуло… Чтобы выжить и сохранить популяцию, стая начинает дружно реагировать – кочует с одного места на другое, из-за внутренних раздоров разделяется на две стаи, и т. д. и т. п. Пингвину с другой стороны планеты, не испытывающему тех же внешних раздражителей, трудно понять истинную мотивацию этих поступков. С его «кочки зрения», они могут казаться глупыми и хаотичными.
Наш гипотетический пингвин, сидя на Северном полюсе, может осуждать действия своей бывшей стаи. Его высказывания могут быть яркими и остроумными. Но стае это будет малоинтересно (подчеркиваю, не отдельным пингвинам в стае, а стае – как социальному образованию), поскольку жизнедеятельность пингвина на Северном полюсе не способствует росту ее популяции, степени безопасности и выживаемости на полюсе Южном.
Так что, пингвин – еще не стая, человек – еще не народ.
 
Упрощенно я модель уже прописал. Но для более детального понимания нужно ввести некоторые дополнительные факторы. При этом надо учитывать, что поведенческие функции у пингвинов с разной психической конституцией различаются весьма значительно. Диапазон достаточно широк.
На одном конце шкалы пингвин-патриот. Даже на Северном полюсе он позиционирует себя именно как пингвин, и делает все, чтобы его, не дай Бог, не перепутали с тюленем. Детей от тюленихи он воспитывает исключительно в духе пингвиньей самости. Радуется малейшим успехам пингвинов в Антарктиде, словно в этом есть и его заслуга. На негативную информацию с Южного полюса благосклонно закрывает глаза. Он продолжает чувствовать себя членом стаи, даже если она не подозревает о его существовании. Именно это психологически помогает ему выживать в трудные минуты.
На другом конце поведенческой шкалы находится пингвин иного психического типа – пингвин-отщепенец. Чтобы смягчить себе трудности выживания в обществе тюленей, он подсознательно вылавливает из потока новостей малейшую негативную информацию с Южного полюса. И когда там случается пурга или недород рыбы, он гладит себя по голове ластом и говорит: «Как хорошо, что я живу не там». Положительные же сведения его мозг избирательно пропускает мимо ушей. Это помогает избежать горьких мыслей о том, что многие его сверстники на Южном полюсе сильно поднялись по иерархической лестнице, завоевали теплое место под антарктическим солнцем, а он (ничуть не глупее и не хуже) живет среди тюленей пингвин-пингвином.
 Обе эти крайности (и все, что между ними располагается), тем не менее, так или иначе, в большей или меньшей степени, осознанно или нет, но все в своей жизни соизмеряют с сообществом пингвинов на Южном полюсе.
 Но есть еще третий тип пингвинов на Северном полюсе. Он слагается вне зависимости от психотипа. Это пингвины-везунчики, которым повезло забить сытное место у рыбной полыньи, и этого оказалось достаточно, чтобы они и думать забыли о бывшей стае. Если же даже сытая жизнь не помогла забыть о Южном полюсе, то такие пингвины-везунчики тоже начинают поведенчески распределяться по шкале «патриот – отщепенец».
Как относится пингвинье сообщество к уже упомянутым гипотетическим особям, оказавшимся на Северном полюсе?
Да никак. Если это обычные, ничем не выдающиеся пингвины, то стая в своей массе знать о них ничего не знает и знать не хочет. Поскольку они не представляют для нее никакой объективной пользы или опасности, не включены в иерархическую, биологическую и пищевую цепочки, – значит, и внимания не заслуживают. И без них проблем по самый клюв.
Хотя, если какой-нибудь перелетный пингвин (скажем, командировочный) на время окажется на Северном полюсе, то воспримет пингвина-патриота как потенциального союзника пингвиньей стаи, а пингвина-отщепенца – как потенциального врага.
Любопытно, что к пингвину-везунчику, напрочь забывшему о стае, тем не менее, отношение будет скорее со знаком плюс, чем наоборот.
 
Но допустим, что рассматриваемые нами севернополюсные пингвины не простые особи, годные только на то, чтобы обеспечивать белых медведей вкусной и калорийной пищей. Допустим, что они способны еще производить какой-нибудь интеллектуальный продукт. То есть, если наши пингвины относятся к творческой интеллигенции – этот фактор значительно усложняет модель.
Дело в том, что духовная пища способна включаться сразу в несколько пищевых цепочек. И производящий духовную пищу пингвин, даже находясь на Северном полюсе, потенциально уже может быть интересен стае, находящейся на другой стороне планеты.
Рассмотрим варианты.
Допустим, пингвин настолько интегрировался в тюленье общество, что смог создать достойный культурный продукт на языке тюленей и белых медведей. Интересна ли такая особь стае? Будет ли она считать его своим? Нет.
Можно вспомнить многих выходцев из России, покоривших вершины Голливуда, – кто-то основал не то фирму «Голден Майер», не то «XX век Фокс», еще был актер Юл Бриннер («Великолепная семерка»)… Пингвины России никогда не считали их членами своей стаи…

Но наш разговор, если кто забыл, начался с попыток определить – какой индивид может считать себя частью народа (принадлежащим народу), а какой нет. Вот это я и попытаюсь сейчас сформулировать без всяких аналогий.
К сожалению, я убедился, что единого определения и понятия «народ», увы, не дает ни один источник. Потому все, что я сейчас скажу, – это моя собственная формулировка, основанная на личных ощущениях и на сумме сведений, почерпнутых из разных книг. Можно сказать, что это ИМХО.

Народ – это органическое единство, нечто цельное и нерасчленимое. Он – не просто совокупность людей, которые живут в данное время на данной территории. В понятие «народ» включаются и предки – предыдущие поколения, которые и создали народ как общность, как активное действующее лицо истории. И потомки, которые еще не появились на свет, также включаются в понятие «народ». Ведь именно к ним обращены надежды и усилия тех, кто живет сейчас.
Народ живет через свой язык, через свою культуру, через свою государственность, через свои исторические поступки, через свою территориальную самоидентификацию – но все это по отдельности еще не образует НАРОД.

Итак, с моей точки зрения, народ – это социальный «субстрат», объединенный одной территорией, одной культурой, одним языком и, что важно, самоосознанием себя в качестве этого народа. Все эти перечисленные факторы являются необходимыми, но в отдельности – недостаточ- ными для объединения индивидов в НАРОД.
Возьмем, к примеру, язык. На каком языке, как вы думаете, общаются между собой во время встреч закадычные друзья Ющенко и Саакашвили? Думаю, что не на грузинском и не на украинском. А на русском. Но при этом принадлежащими к народу России упомянутые товарищи себя, естественно, не считают. Поскольку а) у каждого есть еще и свой язык, б) за спиной есть своя культура, в) своя территория, г) и, пожалуй, самое главное, НЕ ХОТЯТ!
Пункт «г» в данном случае определяющий. Поскольку когда-то и грузинский и украинский народы хотели быть частью сообщности под названием «советский народ» и прекрасно себя при этом чувствовали, а потом расхотели и образовали  свои  народы. В  противовес  можно  привести,скажем, татар или чувашей. У них тоже есть свой язык, своя древняя культура, своя территория, где они наиболее массово проживают. Но они ХОТЯТ и потому входят в социальный субстрат, который называют «народ России». Вот и осетины захотели выйти из народа Грузии и войти в народ России.
Как видите, желание чувствовать себя принадлежащим тому,  или иному народу играет огромную роль.
То же самое можно отнести и к отдельным индивидам. Можно вспомнить Пушкина и императрицу Екатерину, которые более чем органично вошли в социальный субстрат «российский народ», потому как сами этого хотели, жили его помыслами, его культурой и на его территории. При этом Пушкин великолепно знал русский язык, а Екатерина, наоборот, почти не знала.
Но важно и встречное желание. Надо чтобы и НАРОД готов был принять кого-то или что-то в себя…
Рассуждать долго не буду, доказательств – море, и каждый, подумав, найдет их сам. Но здесь мы ведем речь о творческих людях. И очень важно понять следующее.

Можно писать на русском и даже быть фактом русскоязычной культуры, но при этом не принадлежать к российскому народу – потому как нет такого желания у пишущего.

А можно писать на русском, быть фактом культуры и даже хотеть принадлежать российскому народу, но не быть им – поскольку сам народ того не желает.

Нет времени и места перечислять все варианты взаимоотношений системы «личность – народ». Лучше вернемся к самому началу разговора. Там я сказал, что Цветков сам ушел от народа – и территориально, и своим желанием, диктуемым нелюбовью к этому самому народу. Все же остальное – суть его рефлексия по этому поводу. А его принадлежность к русскоязычной культуре есть необходимое, но отнюдь не достаточное условие для того, чтобы являться частицей народа. Повторяю это еще раз.