Литературным прокурорам

Спокойно спали прохиндеи
плеснув на донышко коньяк,
но как-то Фурцевой — во сне ли —
явился мёртвый Пастернак.
Шагнул в ночи обдав ознобом,
слегка похлопал по плечу.
Так в судный день у края гроба
приходят жертвы к палачу.
Дивья ль в конце 50-х
увидеть шведский отблеск искр!
Христов-писателей распятых
вы знали, будущий министр.
Задушенных номенклатурой,
стреляв, учили падать ниц,
всем бескультурием культуры
давили перелётных птиц.
Всей душной чуждостью, зажатой
в руке продажного писца,
сойти б с ума Гослитиздату
с предъявленным внутри кольца.
Знал отмахнувшийся Фадеев,
мсье Зелинский «правя жизнь» —
парить цветаевской  Психее,
цари́ть над вашим «формализм».
Дельцы советских эпитафий
в стране некованых кулис
«великим рыжим» биографий
и судеб делать бы взялись?
Не заедала б ваша гордость
среди бесчестия громад
над: «Де, в апрелевскую морось,
летишь на Ваську умирать?»

Как долгий след хвоста седого
у безымянности комет
ненапечатанное слово —
важнейшей силы документ
у русских авторов под дверью
слепых завистников-невежд.
О новый гений, дай же перьев
на чучела́ твоих надежд.


Примечания в последовательности упоминания в стихотворении:

Фурцева Е. А — Член Президиума ЦК КПСС (29.07.1957 — 31.10.1961)
Министр культуры СССР (4.05.1960 — 24.10.1974).

Увидеть шведский отблеск искр — здесь о Нобелевской премии по литературе присуждённой Пастернаку Б. Л. в 1958 году.

«В руке продажного писца» как и «внутри кольца» — строки стихотворения Марины Цветаевой «Писала я на аспидной доске», обращенного к мужу Эфрону С. Я.

Фадеев А. А. — советский писатель, 1946—1954 — генеральный секретарь и председатель правления Союза писателей СССР; адресат обращений М. Цветаевой по вопросам архива и жилья, по словам Пастернака, «отмахнулся, не захотел ей помочь…».

Зелинский К. Л. — критик, литературовед, написавший разгромную рецензию на первый сборник Цветаевой в СССР. «<.> Книга Марины Цветаевой — душная, больная, печальная книга…»; увидевший искажённо смысл нетленного цветаевского «Писала я на аспидной доске» и др., «<.> Поэт говорит, что он никому не продал своего пера…<.> «Внутри кольца», то есть внутри своих мыслей и чувств, отправленных в кольцо стиха — поэт был правдив…».

На что Цветаева, случайно увидев одну из страниц машинописного отзыва, ответила: «Человек, смогший аттестовать такие стихи как формализм, — просто бессовестный. Это я говорю из будущего».

В 1956 году Ариадна Сергеевна Эфрон так же защищала это стихотворение. Из письма: «<.> я дерусь с Сергиевской (это редактриса маминого сборника <...> ). Она выкинула из сборника несколько лирических стихов под предлогом непонятности — в том числе одно из лучших стихотворений «Писала я на аспидной доске» - она не понимает, что в последней строфе говорится об имени, написанном внутри обручального кольца, непроданного в голодные годы…».

«Какую биографию, однако, делают нашему рыжему!» — невесело пошутила Анна Ахматова в разгар судебного процесса над Иосифом Бродским.

Отсылка к стихотворению Бродского И. А.
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.

<.>и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.