она

палитрой изгибов кожаного дивана лилась безуминка  ныне подавленного, простившись с услугами быстрого вызова,
выбирал он путь тернистый и длинный. 

лелеял надежду на сладость наш друг,
разделяя невинно досуг с подобием образа жизни желанной в наркозном пигменте прилипшего к стразам,
звенящей повсюду,
убивающей сразу,
тоски.

люби её сразу без промедления в фазе,
мила и прекрасна, безмятежна и страстна она.

краской ужасной, разлитой как обещанный кем-то когда-то намёк,
облекал её образ в летящую сахарной ватой невинности святой,
убитой и спрятанной в закопченном гробу наковальни растопленной памятной даты.

она как конечная станция,
верна в своём смысле, одинока и важна.

ты погибнешь в оковах цепких лиан,
загибаясь болезненно, ритуалом ужасным завершая свой путь тернистый и страшный,
убеждая себя чувством пылая,
недошедшие вновь координаты испортили тайну,
разделяя и властвуя под предлогом напрасного,
она убила в нём всё то,
что было в нем ненапрасного.