Обществу пьющих и забывающих мыслить

Шторы сменили свой цвет на цементно-серый,
теперь через них не увидеть фонарный свет.
Мигает на стенах гирлянда (почти сгорела),
паутине в ней где-то шестнадцать лет.

Утром солнце раскрасило в желтый кусок оконный,
на рассвете кричавшем: "Жарища пленит стекло!"
У окна только две составляющих: подоконник
и засохшая муха – на солнце ей все равно.

После завтрака – танцы. Рокочущий звук пластинки
под иголкой, что знала и сталь, и пластик.
Если скажут: "Играем!", возьмут бутылку,
растасуют колоду – все карты червовой масти.

Так играют до ночи под звуки забытой песни.
Дамы пляшут, их туфли царапают жидкий ворс.
Гости будут кричать: "Еще!" – в целях пьяной лести
до тех пор, пока хмель не ударит в нос.

И тогда разойдутся в углы, наплевав на ужин –
один будет храпеть под лавкой, забыв матрас,
второй рухнет за стол и со стоном закроет уши.
Ну а третий – под дверью. Слюнявя дряной палас.

А потом встанет солнце, и день повторит все части:
кто-то виски смешает с пивом, а кто-то возьмет вино.
Опрокинув стакан, в нем увидят не дно, но страсти.
И засохшую муху – на страсти ей все равно.