Под звёздами ростральных колонн

I.
Здравствуй, Остров, уже любимый.
Ты и правда, весь состоишь из линий.
Они тянутся венами, ветер гонит
пыль по улицам вместе с кровью,
что однородные есть явления.
И тянет с берега влажной солью,
в ноздрях застревая прекрасной болью,
что однородна уже как время.

Здесь я ведо;м, чем тебя вскормили
порты, фрегаты и львы большие.
Вертумн в каждой щели надует скулы,
да так, что привстанет и тень со стула,
тем возвращая день летний сводам.
И я в антиномиях архитектуры
потерялся совсем, как в ответе сумма
императивов, – итог: свобода – ...

Здесь давно не стреляют уже из пушки.
Я очки поправляю, точнее дужки –
ветер колеблет меня осиной.
На Васильевском вижу свою могилу.
Пушки молчат, но я слышу выстрел, –
– Вертумн, как допустили мы Украину
в огне? И какую цену заплатим миру? –
документировал безумие, смотря с мыса.

II.
Собачка лает на стяги моря,
не боясь каната волны в лицо,
не боясь вообще ничего кроме
всплывающих мертвецов.

Ни упыри, ни утопцы, а
утопшие всех времен.
В пространстве выраженная волна
сметает вся и всё.

Бесконечность – это не глубина,
а море – поверхность его,
волной сметая всё и вся –
гладкая плоскость времен.
А собачка лает на море, вдруг,
её пожирает волна для танца
в пучине морской, что «спасательный» круг
для времени брошенный самим пространством.

III.
...после прогулки недолгой ли,
остаюсь у колонн, посмотреть на звезды.
Какие величественные ростры!
и жалкий мир.
Окружает обоями цвет везде
синий, как время, как смерть, как
у красотки слева на пальцах лак –
обращаясь к тебе, Имярек.
Ты, как Дидро, избежав грозы,
пустился в бега, поджимая тень
под связки, тем самым ещё больней
делая речи своей. Звезды
(или любой другой красоты)
ты не видел, коей сам был представлен.
Как Гойя бежишь в Бордо, как гой ловя
одиночество нового, такого чужого дня,
захлопываясь как ставни.

Пока все вокруг чему-то так рады,
пока за спиной твоей лишь наяды,
пока, им вторя, фонит диалогемма сна.

Думал, воскреснешь, как лампа, как бренный факел,
что Прометей из горнила достал колонны
ростральной. Пламя даже в камине дома –
гаснущий уголек жалкий.
Всё, что есть вокруг – для тебя, человек
существует, окрасит цвет, как прыжок Корбут.
Не надо тушить огонь и кончать с con;ut.
Я всё ещё обращаюсь к тебе, Имярек.
Ведь я брожу тут, как и ты
бродил когда-то, до обращенья в дымы,
до того как совсем, навсегда уплыл и
исчез в волне, то есть до пустоты,
не круги на воде оставляя, плевки.
Система отсутствия! Ты теперь Всем оставлен,
родными, космосом, богом, вообще бытиём.
А я, стоя под звездами ростральных колонн,
протираю твои пыльные ставни.
Пока все вокруг чему-то так рады,
пока наблюдают за мной наяды,
пока, им вторя, шумит мизансцена волн.

Немель, 2022
Васильевский остров