Квинтэссенция

Счастье – то, что сейчас, лишь сейчас происходит с тобой –
Лишь сейчас, лишь сейчас, лишь сейчас… от рожденья до смерти –
Это жизнь ни вчера и ни завтра, а только сейчас, дорогой –
Не зависимо от обусловленной общей канвой круговерти.
Счастье – это: и труд, и болезнь, и разлука, и бой, и игра
И победа-удача, и стыд-пораженье, и путь к совершенству…
Только мы почему-то считаем, что счастье – всего-то мгновенье-пора,
Когда нам чрезвычайно приятно-комфортно, подобно блаженству.
Но блаженство и жизнь – это суть одного – Бытия в Абсолюте,
Где рождается Бог и творит многомерность и многообразье миров,
И как следствие в Нём появляемся мы – неразвитые люди
С неотъемлемой данностью рано иль поздно развиться в богов…
Оказавшись младенцем среди многомирности и многотелья,
Исторических правд и неправд, воспитаний кривых, и неправильных прав,
Ты обязан терять абсолютное счастье-блаженство-веселье,
Увлекаясь в пучину несчастья, где порча ума и беспечно-воинственный нрав…

Полнолунье. Февраль. Непроглядный туман ранним утром морозным.
Силуэты домов и сараев едва проступают из плавно синеющей мглы.
На свету фонаря аккуратной горой кубометры ольхи и берёзы –
На дрова, а пока это только без кроны и корня стволы.
Здесь не только дрова, но теплица, колодец и баня, и грядки
Под покровом снегов, превратившихся в плотный, на солнце искрящийся наст,
Дом и прочих достоинств постройки, стоящие в общем порядке,
И баллон у калитки, в котором томится живительный, сжиженный газ.
Кто-то скажет с ухмылкой, ну что это – разве богатство,
Разве это свобода – пилить и колоть на дрова древесины хлысты? –
Это жалкое следствие вечно зелёного рабства,
В коем нету ни грамма гармонии, вкуса и красоты.
Но тебе безразличны чужие сырые суждения-мнения
Ты стоишь в этом счастьи, иных не желая богатств и красот,
И, как зритель в театре, ты полон любви и терпения,
Наблюдая людское затменье, паденье, прозренье и взлёт.

Там люди родные с обеих сторон,
Их страны, как капли похожи –
Разрознен-острижен единый народ –
Смотрящий хитро-осторожен:
Единство разбили на разные три,
Двоих воевать меж собой подвязали
А третий снимает ресурсы земли
И гонит в загорные дали.
И лучшие гибнут на поле войны,
На смену из лучших черпают –
Пока не иссякнут в народе сыны,
Которые могут и знают…
Оставшихся, хилых и слабых умом,
Пройти медосмотр заставят,
Оценят, очислят, украсят клеймом
И в общее стойло поставят.
И будут стоять под присмотром смотрящих,
Безмолвно, безмысленно, безучастно,
И будет одно просвещение – ящик,
С которым всё общество будет согласно.
Иные надеются-верят, что так не случится,
Что что-то не так может сделаться вдруг,
Что силы особые могут вступиться
И перепОлюсить север и юг –
И счастье наладится как-нибудь снова,
И будет, хотя бы как было уже,
До этого ужаса гробового,
На этом бессмысленном дележе.

Тишина. В окна смотрит февральский чернеющий вечер.
С неба падает, кружится в чудном пространстве снежок.
Своё счастье, безмолвно, безстрастно и мудро за пазухой пряча,
Из избы выплывает, усохший с годами, но ясный в очах старичок.
Он вдыхает морозный, сладковато-волнительный воздух,
Замирает на миг от прилива на вкус незапамятных, чувственных снов,
И смахнув рукавицей со сморщенных щёк щекотливые слезы,
Начинает привычную практику дум и молитвенных слов.



04.02.2023 – 06.02.2023