44th Chorus

В форме полотенца
свернулся, лежу
на подоконнике,
пластиковый как окно.
Я выжат достаточно,
я – лайм в пустую
(лимон в пустыне)
тарелку. Да и сам –
в пустую. Дотронься
до фиброза моей лжи.
Слова не более
тонущих кораблей.
На дне найдешь лишь то,
что никогда не терял.
Не получится удивиться.
Не получится радоваться,
хэппинес обеспечен
тем, кто руками
добывает свою мечту из прошлого,
а я только
кусаю зубами настоящее,
почти беззвучно.
Я однажды решил
вовсе не поднимать шума,
затаиться в тени,
проходящих людей.
Они – реальны. Как машины
газующие на зеленом
светофоре. Я – желтый
лист скукоженный около
здания института.
Мне больно бывает,
бывает не больно –
это когда вообще никак,
когда в попытках разукрасить,
тянешься к самым верхним
ветвям за яблоком.
И это тебя убивает.
Но иногда так хочется,
чтобы что-то тебя
убивало.

Так посмотри, путник!
Звезды развешаны по проводам,
пыль любых достижений,
лапы любых ощущений
и вообще
любое.
Сверни за угол, в магазин,
там прячется лев в повязке
за кассовым аппаратом,
которому тоже совсем
и давно перестало быть больно.
Угости его приветом,
мрачной миной и
парой скомканных жестов,
биссектрисой в уголках рта,
погонами пальцев свернутых в ладонь,
как газета за 1978 год.
И возможно тогда
(и только тогда,
при выполнении всего
таинства безошибочно)
его мир станет
чуточку лучше.

О, я бы не стал так
к себе обращаться, если
бы не невидаль,
язык мой скрутившая
по подобию фрески,
сделанной пауком для
самоизбранных мух
на лампе старинной,
стол освещающей.
Свист Приближающий,
я слышу тебя. Я
продолжаю записывать
твою ругань, твои показания
следствию. Твои слова
похожи на ветви,
мысли – на яблоки.
Каждую из них
я обгладываю как
сумасшедший. Как инок.
Нет. Мне не больно совсем, Евтерпа,
хватит растягивать
мою
строчку.
Этот разум рождает
каждый раз что-то новое,
а я невозмутимо
продолжаю лежать
на окне, типа как
отчуждение за
стеклом продолжающиеся
помимо меня.

Так слушай же, путник!
Кожа тоже по-своему
слоеный пирог. Попробуй,
достать из-под
брони своей дюжей
испод серебра единой
математической системы сердца.
Это можно, ведь
почти легально. Я
двумя пальцами при-
открываю ноздрю, раздвигая
свой разум, а тело
меня догоняет бесследно, я
уже принял решения – принял,
теперь достаточно вовсе
обсуждать кольцевое
строение мироздания. Из труб
рождается воздух. А мы,
как Киплинг писал:
#несвободные_как_облака

грешное дерево вороны или вороны
табак твоих пепельных ресниц
аристофана учение (мой глупый пересказ)
подснежники черные волчья шерсть
мне бывает больно тоже бывает
имя [...] повторяется затычками в ушах
искренность да воздвигнется тяжбой зилотов
существование определяется ощущениями
пустоцветы встали стеной огородившей от мира
джек керуак прекрасно себя чувствует
реальности нет, а есть образы
сенсорная депривация делёз соскабливает исподнее
миф стоит у стенки эволюция зашла в тупик наитий
жан лиотар сцепился с умберто эко за право быть
каллиграфия не может исправить мысль являя ангст
грамматология лишь вторит написанному являя ангст
наросты бытия ещё не означают положительный эффект
превратится в ночь стать волхвом упущенного
древо деконструкции пускает корни нарратива
тело текста не подаёт признаков жизни
ветви письма спускают плоды европейского знания
вкус причиняет боль вкушение вызывает смерть
призрак элиота всё ещё здесь на грампластинке
ядерная вспышка город как элис атом заплакал
собирать пули выдавливать осколки быть счастливым
свобода это
и что-то там ещё в растянутой поэтической темноте
в последнем письме киркегарда
Смотрящее, Ждущее нас

§§§
то, что дары свои оставит, как данайцы
и пропасть покажется не больше неба
выглядывает что-то, шепчет нам
о невозможности коснуться ветки
первым

Немель, 2022
???