Пусик

На крыше дома девятиэтажки,
Сидел взъерошенный пушистый кот,
И на его рассерженной мордашке,
Не закрывался разъяренно рот,
Ему внимали остальные кошки,
Что собрались на крыше в этот час,
Росло их праведное возмущенье тоже,
От речи пламенной, и лился его сказ,
Так плавно и безудержно, с рыданьем,
От возмущенья дергались усы,
Доволен общим был тот кот вниманьем,
И прерывались в голосе басы.
Скажите люди, что же за нахальство,
Меня безбожно просто оскорблять,
Что это за постыдное бахвальство,
Меня своею собственностью считать,
Как можно уронить мое достоинство,
Меня, такого взрослого кота,
Намедни, кличку мне позорную присвоив,
Хозяйка пусиком некстати назвала.
При всем собравшимся, честном народе,
Так опустила, стыдно до сих пор,
Такое чувство, словно в переходе,
Она меня нашла, такой позор.
А вечером того же дня хозяйка,
Купать изволила, представьте только дно,
Прям в ванне с пеной эта негодяйка,
Мое достоинство водой смыла резво.
Не поглядела на мои все возраженья,
А я царапался, что делать было мне?
Отмыла шерсть мою без сожаленья,
Гордость мою шампунем смыв вдвойне.
А третьего дня эта злыдня,
Изволила меня щеткой чесать,
А это, знаете ли, очень мне обидно,
Не собираюсь мышку из себя изображать.
Я кот, а не мимишный заяц,
Не дамся делать из меня овцу,
И эта глупая меня еще узнает,
Я не вернусь назад к ее крыльцу.
Внимали зрители спектаклю молчаливо,
И лишь сочувственно качали головой,
Поступки данные несправедливы,
И ты по праву есть настолько злой.
Но понемногу речь сия живая,
Их начала прилично утомлять,
И перебил на ранги невзирая,
Рассказчика, вниманье перенять,
Чтоб на себя, дворовый кот Василий,
Тебе ли ныть, накормлен ты и чист,
Живешь как принц в таком ты изобилье,
И смеешь жалобы кидать нам феминист.
Ума не надо, чтоб на всем готовом,
Сидеть, и рот при этом открывать,
Коль хочешь на пайке ты быть домовом,
Изволь свою хозяйку уважать.
Не переломишься изобразить ты зайку,
Не хочешь, коль ты сам мышей ловить,
Ты будешь радовать покорностью хозяйку,
Чтобы пинка под зад не получить.