Слово об Учителе - 2

   Раза два в неделю после училища мы стали заезжать на занятия в изостудию. Находили в углу фанерки с недорисованными нашими рисунками и продолжали начатую работу. Прежде чем начать, подходили к учителю и он объяснял и показывал на черновом листочке как надо строить (именно строить, а не перерисовывать на глазок) фигуру или предмет, которые мы рисовали. Он медленно, но аккуратно водил грифелем карандаша по бумаге, показывая, как нужно наносить штрихи по форме предмета. Штрихи ложились настолько близко и точно, что мы диву давались. Ведь руки и ноги у Анатолия Алексеевича не двигались, двигалась только кисть, он не мог согнуть руку самостоятельно даже в локте. Если рука его затекала или ему нужно было для чего то её согнуть, то он просил кого-нибудь из нас позвать Анну Семёновну, его маму, она приходила из кухни или своей спальни и поправляла ему руку.

  Спустя некоторое время мы увидели начатый большой холст натянутый на раму, стоящий  наклонно на мольберте и лежащие на нём длинные кисти и поинтересовались, как же он работает такими кистями? Ведь он не мог и ложку держать сам. Оказалось, что Анна Семёновна привязывала противовес на конец черенка кисти, укладывала её между большим и указательным пальцем согнутой в локте руки Анатолия Алексеевича и ему достаточно было поднять или опустить кисть для нанесения мазка или смешивания красок на палитре. Но и это было невероятно трудно проделывать нашему учителю. Настолько трудно, что после работы Анна Семёновна меняла его мокрую рубаху на сухую. Бывало, если Анатолий Алексеевич писал весь день, к вечеру старушка относила в стирку две, а то и три рубахи.

   Как-то отец спросил меня, где это я пропадаю после занятий в училище.
   -- Хожу в изостудию.
   -- Что это за студия такая?
   -- Мы там учимся рисовать.
   -- Лишь бы шлындрать где- нибудь. Что дома дел мало? -- проворчал он.
   -- Но я давно мечтал научиться рисовать.
   -- Мало ли кто о чём мечтает? Я мечтал, чтобы сыновья у меня были помощники по дому, а вы всё норовите из дома улизнуть.
   К тому времени все ребята из нашего училища, с кем я ходил в изостудию, постепенно где-то потерялись, даже Сашка и тот перестал приходить на занятия. А я как-то втянулся, что-то  у меня стало получаться и бросать изостудию совершенно не входило в мои планы. Но отец постоянно ворчал и, даже посмотрев мои рисунки, совершенно ими не впечатлился и бросил ненароком:
   -- Не выйдет из тебя художника. Бросай занятия.
   На следующем занятии я рассказал об этом Анатолию Алексеевичу.
   -- А ты заниматься хочешь?
   -- Очень хочу.
   -- Тогда пригласи сюда как-нибудь отца, когда он сможет.
   Отец приехал. Не знаю что уж ему сказал учитель, но больше отец со мной на эту тему не разговаривал и не запрещал мне заниматься.