Так было

Вспоминая далёкую юность,
Октябрят, пионеров и проч.
Удивляюсь как всё обернулось,
Как вернулось и не превозмочь.

Нас ведь тоже кормили баландой,
Бла-баландой с трибун и ТВ,
Но не знали мы цель пропаганды,
Недоверчивы были к молве.

Вспоминаю приём в пионеры.
Накачали тогда горячо,
Что должны мы являться примером...
Папа галстук увидел: «И чо?»

Вот такого разрыва шаблона
От отца (а он был коммунист),
Не ждала я, застыв удивлённо,
Но мой папа правдив и плечист.

Как сейчас бы сказали: «Красава».
И физически крепок, умён.
Можно фото поставить на аву,
Но не буду. И так – эталон.

И вообще, я ему доверяла.
Значит, это «и чо?» – неспроста.
А потом уже мало-помалу,
Разложила слова на места.

От собраний была лишь зевота,
Где докладчик стоял – говорун.
Педагоги писали отчёты.
Мы болтали, не слыша трибун.

Никаких поручений и акций.
Только в праздники в строй становись.
Лишний повод для нас постебаться
И не вляпаться в липкую слизь.

Одноклассница Лена, скажи мне:
«Ты хоть верила в тот комсомол?»
И она отвечает с нажимом:
«С дуба рухнула, что ли? Прикол...»

Это слово в ходу вместо стёба,
Заменяло нам быстрый ответ.
Обошлись без душевной хворобы,
Не попали под эксперимент.

И никто из ближайших подружек
Даже речи об этом не вёл.
Дискотеки, походы и кружки.
Да! И кружки и стопки – на стол.

На субботник гоняли нас. Было.
Это повод всегда забухать,
Когда мы отмывались от пыли,
Покупали 0,7 или пять.

Денег не было, но собирали,
Шли на вписку в свободную флэт.
И плясали, и громко орали.
Каждый был музыкант и поэт.

Демонстрации были. Портреты
Заставляли упорно таскать.
Но не верили мы во всё это.
Посмеёмся и к дому опять.

Так и жили в своей колыбели,
В доме, музыке, милом дворе,
Словно мы на другой параллели,
А не в тесной чужой конуре.