Ах, Стоунхендж и ох, Сунгирь!

Ах, Стоунхендж, погода нынче плакса,
Под стать святой наивности потере.
Гляжу на этот символ англосаксов
И в его ценность древнюю не верю.

Камней с десяток вставленных нелепо
В игре как будто дикого Циклопа.               
Напой чего-то о духовных скрепах,
И будут впредь натоптанные тропы.

Сия конструкция – вместилище вопросов.
Такой набор достоин лишь улыбок.
Кому нужны, расставленные косо
Едва обтёсанные мертвенные глыбы?

Со всех сторон такой продуют замок
Ветра, сквозя в гигантские просветы.
Иль в нём раскрыта неба панорама,
Чтоб замечать приход зимы и лета?

На храм конструкция не тянет и подавно.
Уродство не способствует молитве.
Лишь на одно годны такие камни –
Об них затачивали копья перед битвой.

Пусть ничего в душе не шевельнётся,
Реклама воле не оставит шанса.
Но огоньком тихонечко зажжётся
За англичан корявый стыд «испанский».

Нам эта древность вроде постулата,
Хоть фотографии направят мысль резонно
На то, как гордо встал в шестидесятых
Кранами комплекс здесь сооружённый.

Ведь камни те банальную картину,
Валяясь в поле грустно представляли,
И то, что в круг решили их задвинуть -
Для поклоненья звёзды так совпали.

Лишь то, что сердцем сразу признаётся,
Возвышенно, молитвенно и свято,
Они избрали древний символ Солнца,
А ведь могли поставить и квадратом.

Тот знак, что величаем Коловратом,
Который предки на груди носили,
Творили Солнца копии из злата,
Одолевая всё в его великой силе.

Умы британские без всякого зазренья
И со снобической насмешливостью даже,
Прибегнув к самым плоским ухищреньям,
Себя всегда во всей красе покажут.

Да, хоть бы в древности далёкой Стоунхенджи
Они бессчётно ставили полями,
Беречь свои сокровища прилежно
Должны уметь на Родине мы сами.

Сумели саксы вылезти из кожи -
Бессмысленность нелепую восславить,
А мы на пользу обернуть не можем
То, что земля вручила нам на память.

У нас завалена, затоптана – не жалко!
Находка у дороги на Владимир,
Где на разумно созданную свалку
Запас властей мечтаний растранжирен.

Под ней Сунгирь – древнейшая стоянка.   
Другим такая древность и не снится,
И там лежат священные останки
Сынов далёких этой вот землицы.

Не тысячу, не две и не четыре,
А тридцать тысяч лет назад и более 
Они себя явили в нашем мире,
В него внеся осмысленность и волю.

Они из бивней мамонтовых копья
Выделывали, бивни выпрямляя,
Наряд их был в узорах весь утоплен,
Где много тысяч бусинок по краю.

Такой сохранности, нарядов и убранства,
Таких находок в мире больше нету,
И я к ним чувствую заведомое братство,
В нас нахожу их древние приметы.

Наряд воссоздан там -  унтЫ, перчатки,
В одежде всё прилажено, скреплёно,
Штаны и куртки, сделанные хватко
На головах с отделкой капюшоны.

Сверленья в бусах тех, ряды браслетов,
Сплошь изуроченных, красиво перевитых,
Здесь тридцать тысяч лет назад во всём приметы
Разумности их слаженного быта.

Лошадка вырезана - ножки, морда, брюшко.
Прими мой друг сознанием беспечным -      
Такие вот древнейшие игрушки
Тут детям клали, опуская в вечность.

И поклоняясь здесь огню и свету,
Сакральным красный цвет они признали,
Помимо сделанных из кости амулетов,
Родным в могилы охру насыпали.

И в наших школах этому не учат,
что был вот здесь культурный импульс выдан
за 25 седых веков ползучих
до самой первой где-то пирамиды.

До пирамид Земля их мудрость знала,
Здесь, в этих недрах зарождались Веды.
Сунгирь могла бы стать Мемориалом,
России славным и великим брендом.

Ползут в кустарнике несбывшегося тени.
Нет экспедиций в это место ныне.
Как можно тихо славить запустенье?
Как можно делать свалку над святыней?

Пусть англичане верят в свою удаль,
В своём рачительном бытуя мире,
Мы прославляем их намёк на чудо,
Нас не гнетёт помойка на Сунгири.            

Не счесть чудес в России в самом деле,
Но вот о них – как будто бы утайкой.
О них не слышно, чтобы песни пели,
Для них по крохам смайлики и лайки.                +

Здесь древность русская не знаема, не чаяна,
Звериньски предки жили, мол, в неволе.
И обзавидуешься всё же англичанам,
Мемориал создавшим в чистом поле.

Народы все, что признано, сумели
Создать и письменность, и нравы, и культуру,
И только здесь корявые Емели
Себя едва ли прикрывали шкурой.

Ведь нам давно когда-то запретили
О мире думать здесь дохристианском.
Мол, дикарями наши предки жили,
Да и сейчас убожеством да пьянством.

Не шейте мне расистские привычки,
Не я придумал басню Стоунхенджа.
Я до бровей рассказами напичкан,
Что мои предки – дикие невежды.

Зачем везти непуганых туристов
В России древней гулкие широты.
Вот где-то в Англиях – там сказочно и чисто,
Там, за бугром реальные красоты.

Не могут быть находки наши в топе.
Замашет крыльями воинственная стая:
Древнее что-то, чем в самой Европе?
Такого априори не бывает!

Читал я и про Игрек-хромосомы,
Как изменялись в мире гаплогруппы,
Что между нами тьма истлевших трупов,
И цепь народов в таинствах ведомых.

Лежит в Сунгири древний кроманьонец,
На нас похожий обликом и статью,
Так почему же это мне не стоит
Считать, что мы с ним всё же братья?

По гаплогруппе с ними мы отличны,
На нас похожи всё же они видом,
А говорить об этом нетактично,
Кому-то в этом видятся обиды.

Я чувствую – скривят иные лица,
Как будто в чувствах искренних подранки,
«У нас же есть в музеях экспозиции,
Древнейшим посвящённые стоянкам!».

Да, но встряхнись весёлою работой,
Пройдись с вопросом словно на турнире,
Тебе ответит может только сотый,
Что он слыхал чего-то о Сунгири.

И Стоунхендж напомни им при этом.
Хоть чем пропитана наивная надежда?   
Ведь большинство даст точные ответы,
Наслушавшись легенд о Стоунхендже.

Должны построить гордые потомки
Мемориал Владимирский Сунгири,               
Где предков Дух таинственный и тонкий
Великим смыслом длится в этом мире.

Все тридцать тысяч лет звезда сияет,
Зажжённая на этой вот равнине,
Иным на счастье, а иных пугает,
Но мы храним в сердцах её поныне.

Через века звучит клавиатура.
Далёких дней высокий разум вызнан.
И мы наследники великой той культуры,
Программы созданной когда-то ими жизни.




2019 г.