Мне не надо другой судьбы!

Мне не надо другой судьбы!
Я лица не примечу другого –
существовать для тьмы,
где "темнота" – слово.
Мне не надо другой судьбы,
и другого пути не надо.
Площадь. Поэт. Стихи.
Как паперть, как анфилада
всё пространство моё и снег,
что спадает на крыши с вопросом:
Зачем ты здесь, Имярек?
– Превратиться в герметику, в прозу,
как любой человек, замечу!
– А если серьезно, пиит?
– Я явился сразить ту вечность,
которая так говорит.
Мой голос, мои амбиции,
отчаянье и триумф –
это строчки, это петиция,
ничтожность и Абсолют.
И посыпался снег, заплакал,
словно тот старик Екклесиаст.
Поэт, это – только Данко,
советский писатель-фантаст.
Вот и я, поборовший холод,
приучивший безумие, смерть,
перед вами – огромный Город,
который обязан сгореть.
Карфаген я, последний полис,
Ульм, Ленинград и Дрезден.
Поэт, это – падаль, помесь
угла, за которым бездна,
с иллюзорной реальностью, телом –
90° взгляда
на то, что уже сгорело,
но ещё почему-то рядом,
ещё "почему-то", "где-то",
обреченное на расставание
(поэзия – лишь аренда,
это игра на выбывание).
"Выбирай одну из систем!"
"С кем ты?" "С какой виной?"
Я ни с этими, ни с этим, ни с тем –
я с собой.
"Ну а как же, кто же друзья?
"Кто тебя заслонит от Иного?"
Поэзия, это – "Я(д)"
(два ангела, два глагола).
Мой голос, моя стихия,
заплечные Демос и Фобос –
это моя Россия,
это мой личный логос.
И не надо судьбы другой мне,
другого осколка света.
Как поэт – я уже на бойне
(поэзия, это – "где-то"),
как человек – в порядке,
за границей известной меры.
Мой канат достаточно шаткий
для известной всем
        постановки
             темы –
это мой путь до сверхстиха!
до подчинения Пустоты!
существовать в словах!
Мне не надо другой судьбы.

---
Есть поэзии тонкий стебель:
Классицизм, Модерн и Антика
(три слагаемых некрофилии,
одинаковых карандаша).
А есть поэт, Константин Немель,
как худшая альтернатива партии.
И есть его Полиритмия,
как дорога в никуда.