Мы часто сетуем напрасно

Мир земной, когда природой создавался,
Не предполагалось, будет человеку подчинён.
Ведь были и другие претенденты
Всех не перечислишь, но…
Лишь человек рассудком-разумом,
В полной мере наделён.
Не будем спорить
Об условности определенья,
И на статистику, умов распределенья,
Но, в целом, человек в природе стал царём.

Он разуму, в итоге, починил все чувства.
Но разумом, доставшемся ему за так,
Распорядиться, полностью не смог.
Да! Велик же разум выдающихся,
И полон правильных познаний.
Но обществом, не очень, управляет он.
Потому, что гении-то в личностях,
А в каждом стаде вождь: козёл.
И, так уж повелось, что козлы-вожди,
Редко достигают гениальной мудрости.

А разум с мудростью отдельных стад,
В частую, чувством подавляется.
Отсюда войны меж стадами.
Империи возникают. Мир
По инерции катится,
Не понимая, что, почём.
В результате, получили мы всё то,
Что и имеем: все существа земные оскудели,
Вытесненные людьми. (Кроме бактерий и других простейших),
И в целом, человечество слабеет, (в пересчёте на отдельный индивидуум), и,
                вот-вот, само умрёт.

Мы часто сетуем, теперь, напрасно,
На горькую злодейскую судьбу,
Вотще соединив, несоединимых.
Ведь, сколько волка не корми,
Не он, а бык, к корове устремится.
И, неизбежно, победит инстинкт,
В попытках извращенья разума.
И глупо, спрашивать себя о том:
Кому же, вдруг, не повезло,
Коли невеста, смылась уж, к другому.

Тому пример, в любом театре.
Зритель хочет видеть драму,
Ей увлечён, готов, забыть,
Комедии с трагедиями,
Чтоб смаковать переживанья
Брошенной невинности.
Но автор, острых ощущений
Ищет не в переливах чувств,
И не в трагедии смертельной,
Ну, может изредка, в комедиях гомерического смеха.

Толстой и Чехов, Грибоедов,
Великие другие, писали драмы,
Реже комедии. Не потому, что
Сложно трагедию создать,
А потому, что зритель не желает,
Чего-то сверх естественного,
Не хочет крови, боится смерти.
Ему бы только свои нервы
Чуть-чуть, пощекотать вишнёвым,
Иль, над Чаплиным, посмеяться всласть.

Не та, теперь эпоха!
Шекспир весь в прошлом.
Трагедиям, никто не верит.
И травят, теперь не ядами,
Продуктами не свежими.
Зрителю надоели войны.
Убийства полностью оставлены
Заурядным уголовникам.
Смеются, лишь, проказам клоунов.
Трамваями, и спусками замасленными, режут головы.

В кино никто не ходит.
Тихонько дремлет зритель,
В удобном кресле, у телевизора.
Сменяются эпохи постепенно.
Не замечает зритель перехода.
Трагедии остались в прошлом.
И сериалы, лишь, слегка щекочут нервы.
Поел, попил, поспал часок, в комфорте.
С женою, непременно, обменялся мнением.
И всё! Конец! Довольно! Иди, вари пельмени!

Ах! Эти русские!? Затеяли СВО!
Про кровь пролитую, чужую,
Слышать, ведь, не хочется.
А коли, уничтожить хочется:
Пусть голодные, умирают с голода.
А, дальше… Лучше уж, возвратиться,
К началу этого стиха. Всё прояснится.
Ах! Русские грозят нам отрубить газопроводы!?
К братьям обратимся: к американам!
У них возьмём, их газ, задаром!

Забыли о коммерции? И, газа цену?
Кх! Кх! Сидят в раздумье! Делать что, не знают!
И, в этом, вся убогая, их западная, демократичная, философия.
И, небось, понятно, станет: сатира – это юмор, перемешенный с сарказмом!
Чего и вам понять, желаем, просто, прямо, от души!
У нас, самих, свои заботы. Их полон рот.
О Ваших, думать не охота. Решайте сами!
Но и такие есть, что вместе нам решить.
Решить их, видимо, возможно.
Лишь, понапрасну, не надо б, губы дуть!