Роден и Матисс
с Роденом выпили по триста,
меня с собой, не прихватив.
Мне слышались поэмы Листа,
как на ладони весь Париж
и Нотр-Дам, и башня эта.
Мирей Матье поёт: «Шалишь…
в туманной голове поэта.
Как хочется опять туда,
в недосягаемую юность,
входить в чужие города
не замечая неуютность.
Не мог во сне предположить,
что побываю я на Сене,
а предлагалось мне служить
марксистко-ленинской гиене.
Но упирался я как мог,
а нового не мог придумать,
пил, как ремонтники сапог,
чтоб о достоинстве не думать.
Я не поднялся до партийца,
и нет героики во мне,
перед собранием напился,
но не распяли на кресте.
Свидетельство о публикации №123013103489