Блюз трехногой собаки

В баре подсядет шлюха, скажет: "Здравствуй..."
и отрыгнет коктейлем, что ты ей купишь;
за окном всерьез разгулялось ненастье -
внешнего мира кривой и грязный кукиш!

Позже, стеклянной армии роту бутылок
ты уничтожишь щелчком кадыка, но скоро
грянет хмельной и предательский выстрел в затылок,
выбросит тело твое бездыханное в город...

О, этот хищник свирепый, чье лакомство - трупы,
строгий бетонный костюм оторочен неоном,
а его впалая грудь, плотно сжатые губы
сходства ему придают с истеричным Нероном.

Вот он уже для тебя подготовил канаву,
где до утра пролежишь ты, цитируя плесень,
из пустоты безупречной души выдирая
с мясом куплеты еще ненаписанных песен:

"...из бара в мебелирахи
бреду,
блюз трехногой собаки
в бреду..."

Будет жутким бодун, а утро - премерзким:
проблевался, поссал, посрал и вытер жопу,
хмурясь, Господь снимал с тебя стружку стамеской,
пока ты по самой своей сердцевине не лопнул!

В комнате с видом на улицу Маршала Жукова
ты остаешься один... Бог собрал инструменты. Уходит.
Собственно, как и определяет наука:
происходит похмелье, спасения не происходит...

О, этот хищник свирепый, чье лакомство - трупы,
город, застрявший костью в собственном горле,
кляксы слепых фонарей на его отмечают маршрутах
сети распивочных, призванных сконцентрировать горе...

Снова подсядет шлюха и скажет: "Здравствуй...",
глядя в ее декольте, головою тяжелой киваешь,
за окном всерьез разгулялось ненастье -
ты напиваешься и напеваешь:

"...из бара в мебелирахи
бреду,
блюз трехногой собаки
в бреду..."