М. П. Одесса. Оловянное море

*
Дул чёрный ветер с оловянного моря.
Угрюмы дождей занавеси висели над ним.
И листья акаций не плавали боле
По лужицам чистым - утопли уж в них.
Лежали теперь они под водою,
Гниющие, жёлтым пластом. Только мокрый
Поблёскивал плющ, огороды покрыв -
Тем самым о жизни он как б говорил...
Пустыня воды колебалася мерно,
Бесшумно катясь на размытый песок.
Морской неуют и угрюмость тоской
В сознание моё вошли постепенно.
Тоске не противился этой тут я.
Представил вновь жизнь, была что моя.

*
Её год за годом перебирая,
Я вдруг осознал, что прошлому, что
Раздёргано всё, одно оправданье -
То, что со мною произойдёт.
Оно отберёт быть может из жизни,
С пережитого только те смыслы,
Что человечность согрела, и что
Освещены ей, и поэзией то ж.
Всё это поможет отрывочны звенья
Из жизни моей в некий цельный рассказ
Соединить. Кто знает, быть может как раз
Нужен он будет и нам, и другим поколениям,
Собой помогая ненастья чрез им
Пробиться к далёкой и светлой небесной дали.
==

Чёрный ветер задувал с оловянного моря. Угрюмые занавеси дождей висели над ним. Листья акаций уже не плавали по чистым лужам, а давно утонули в них. Теперь они лежали под водой на плитах тротуаров жёлтыми гниющими пластами. Только мокрый плющ поблескивал на огородах и говорил о жизни.
Я пошёл к морю, к Аркадии. Пустыня воды мерно колебалась и бесшумно набегала на размытые пески. Вся угрюмость, весь неуют осеннего моря вошли в сознание сложной и холодной тоской. Я не сопротивлялся ей.
В который раз я представил себе свою жизнь. Я перебирал её год за годом и вдруг понял, что всему моему раздерганному противоречиями прошлому может дать смысл и силу, значение и оправдание только будущее.
Может быть, будущее отберет из этой жизни, из множества пережитого все, что освещено и согрето подлинной человечностью и поэзией, и поможет мне соединить эти отрывочные звенья моей жизни в цельный рассказ. Кто знает, может быть, этот рассказ будет нужен людям, а не только мне самому, и поможет им пробиваться через цепкое ненастье к далекой и ослепительной полосе чистого неба.
//

Отрывок из книги
Константин Георгиевич Паустовский
Повесть о жизни. Книги 1-3
Глава «Последняя шрапнель».