Дождь

Дождь.
Пошёл.
Всё мокнет.
Мокнут бегемотов спины.
Мокнут,
среди полей,
длинные лохматые гривы
пасмурных лошадей.
Бурый медведь угрюмо
встряхивает свою мокрую
шкуру,
перебираются
по мокрым веткам
мокрые мармозетки.
Нигде, нигде
не сухо,
вода подступает
под самое брюхо,
не сухо нигде в целом мире,
нога застревает в иле,
всё больше и больше
воды,
жди беды, жди беды, жди беды...
Дождь.
Идёт.
Идёт и идёт стеной,
черно и мрачно
над головой,
парят орлы, коршуны
и прочие птицы,
глядят,
ищут место, где б приземлиться.
Тяжелее свинца стало
мокрое оперенье,
мучительно бороться с силой земного притяженья.
Львы и тигры забыли
свои обычаи —
не следят, не ищут добычи,
не косятся на близкие
шеи
бычьи,
в глазах
только
сплошное беспросветное
безразличие.
Мокрые хвосты,
рога,
шкуры,
поют уныло
водяные струны,
с неба в землю протянутые,
провисшие,
но такие жгучие,
упрямые,
неминучие.
Тучи.
Сырая вязкая рать
давит,
время пришло
умирать.
И сверху вода,
и снизу,
серо, сине и сизо
вокруг.
Но вдруг —
радуги семицветный полукруг
раскинулся
над разливами
озёр,
ручьёв,
рек...
Медленно и неторопливо
звери
вошли
в Ковчег.