Не сон 90-х

I


Нам, людям свойственно порой,
вдруг захотеть взглянуть: что пройдено тобой.
И, посмотрев на это свежим взглядом,
увидеть тех, кого уж нету рядом,
«полюбоваться» на себя родного:
«Ох, сколько ж там всего такого…»,
подумать, взвесить (если ты способен),
ответить на вопрос, пусть даже не удобен.
Конечно, среди прочего и было чем гордиться,
или по крайней мере не стыдиться.
Одно понятно и бесспорно:
рефлексия для совершенства - благотворна.

Однако, действия такого рода
не совершаются в составе хоровода,
самооценка и анализ всех грехов –
есть разговор наедине с собой, и он суров.
Но мы, используя такой подход,
давайте разберёмся: как трудился наш народ
на протяжении тех десяти лет,
когда страна была превращена в клозет,
как «надрывалась» наша власть
и те, кому жилось там всласть,
и с чем пришла страна к началу «нулевых»,
зачем-то отказавшись от побед своих.

II


Не углубляясь в суть того, как пал Союз,
посмотрим: что принёс, открывшийся нам шлюз.
Опустим эйфорию первых дней
и толпы, до конца не понимающих, людей.
Начнём с того, как всё смотрелось внешне,
но - это точно не было, как прежде.
Взглянув на общую картину улиц и дворов,
ты понимаешь - город не здоров:
обшарпанные стены, горы мусора повсюду
и хочется спросить: «Мы шли к такому чуду?»
Власть объявила перемены,
и все вдруг стали бизнесмены:
учителя, учёные и инженеры,
работники культуры, медики и офицеры…

Народ свихнулся, погрузившись в барахло, -
ведь надо выжить всем - какое ремесло?
Зайдя в автобус, электричку и трамвай,
ты ощущаешь, что вошёл в сарай;
нет освещения, загажены публичные места,
разбиты остановки, в подъездах наркота;
пьянчуги, попрошайки и бомжи
заполонили улицы, попробуй что-нибудь скажи;
цепочки, серьги, меховые шапки…
срывалось всё – такие вот порядки,
поэтому, детей одних из дома ни ногой,
иначе, под вопросом твой покой.

Хотелось бы на этом и остановиться,
сказать: «Ну каждый может ошибиться,
подумаешь…, не получилось…, дай годок…,
«щас» всё исправим и совершим бросок.»
Но оказалось всё не так уж и легко
и падать нам пришлось ну, очень глубоко.
За нас взялись тогда серьёзно,
да мы их сами умаляли слёзно:
«Ну, сделайте нам «пластику лица».
На Западе сказали: «Всё им поменять! И до конца!»
Страна теряла самобытность:
мы умирали – мы променяли честь на сытость.

Просили взять хоть на вторых, на третьих, на любых ролях –
на всё согласны, лишь бы быть в друзьях.
Но вот беда: без демократии в Европу не берут,
тогда решили сами проложить маршрут.
Минобр., Минкульт. здесь сильно постарались –
с «воодушевлением» за дело взялись:
по телевизору – гадалки, маги, мат сплошной,
астрологи и «чумаки» наперебой,
убийства, кровь, насилие и порно
в мозги и душу зашивались рукотворно,
повылезали выродки из всех щелей,
глаголящие лозунг: «Русский всех главней!»

Всё шло по плану западных «партнёров» -
особых правил экспортёров:
«Существование России может быть,
но при условии: «умыть» её и подчинить.»
Народ не возражал - затрат гроши,
как результат - запущен гнилостный процесс души.
Мы стали переписывать историю страны
и согласились с тяжестью, возложенной на нас, вины.
Вбивали в нас, что Родина, родители и память... –
всё это блеф и можно всё охаять.
«Нет ничего важнее денег» - нам внушали.
Вот так мы дружно погибали.

III


Анализ жизни той не нужен,
достаточно того, что есть глаза и ты не равнодушен:
к тому, что загубили мы образование,
так как сменилось целеполагание, 
к тому, что думают о нас друзья
в условиях такого бытия,
к тому, что с Западом, «вступая в связь»,
зачали «потребителя», ни сколько не смутясь;
вскормили грудью творческий бомонд,
создав себе продажный генофонд.
Разрушив армию – основу всех основ,
тут уж совсем лишились всех своих мозгов. 

Задача не стоит: поплакаться или растрогать,
кого мы иногда боимся трогать,
задача в том, чтобы понять:
«Как жить, чтобы не вляпаться опять?»
В те приснопамятные годы,
когда кричали все: «О, дайте мне свободы!»,
всё остальное стало вдруг не важно,
на самом деле – это очень страшно.
По жизни ж нам не безразлично,
чтоб относились к нам прилично,
того же мы желаем всем родным, друзьям,
да и вообще, кто дорог нам.

Однако, было всё тогда не так –
как говорили раньше: «Дело там – табак»;
совсем недавно мир сочувственно смеялся,
как кое-кто на трапе спотыкался.
Но в нашем случае гораздо было хуже:
проснуться в самолёте и выползти наружу
не удалось гаранту ядерной державы,
а ведь когда-то были величавы.
Кто мог представить, что такое может быть,
позор! - это ж куда надо «приплыть»?
кривляться на весь мир, Америку благословлять...
так..., надо успокоиться и помолчать.

IV


Переведя дыхание, продолжим,
суть экономики на тот момент изложим,
точнее, то, как жил народ
в эпоху тех дарованных свобод.
Рассмотрим два понятия - трагедия и радость,
при этом, не используя витиеватость:
за радостью стоят приобретенья,
как следствие тому – удовлетворения,
трагедия – это потери и утраты
и в том есть непременно те, кто виноваты.
Порадоваться как-то не сложилось,
мы ж сами всё разрушили – оно и отразилось.

Виновников трагедии мы знаем,
вредительства их до сих пор мы разгребаем.
Они пришли на гребне рыночных реформ,
устроили финансовый десяти бальный шторм:
приватизация, инфляция, сошедшая с ума,
безденежье, а дальше - тьма, или тюрьма.
Жить без зарплаты, пенсий и пособий...,
спроси любого: «Ты способен?»
Заводы, фабрики, гиганты индустрии...
без анестезии резали, кромсали и пилили,
скупалось за копейки всё, что приносило прибыль –
так превращался в учредителя грабитель.

Всё было грустно, неприятно,
воспитанным в советском духе, не понятно:
«С чего вдруг горстка «умников» решила,
что им всё можно?» Вот и натворила:
закрылось множество заводов и цехов
и в том числе по производству всех судов;
для нас вдруг стало удивленьем –
куда же делось авиастроение?..
Империю лишили целых отраслей –
«Зачем они, ведь есть задачи по важней?».
За нас решили, что нам делать и производить –
«Всё остальное сможете купить».

Про собственность про частную, про рынок
мы знаем - там не может быть новинок,
про конкуренцию понятно всем давно –
что разрешено, а что запрещено.
Законы рынка справедливы,
когда для всех они – императивы;
и конкуренция возможна среди равных,
но не тогда, когда назначили бесправных,
или, когда из всех возможных мнений,
всего одно не вызывает лишь сомнений.
Вот так, махнув рукой на идентичность,
мы согласились «сдуру» на вторичность.

V


Союз распался на осколки,
где со стрельбой, где втихомолку;
он развалился, не пройдя проверки,
зато для Запада – это подобно фейерверку.
Предательство элит, усталость масс,
не по стеснялись - всё «спустили в унитаз».
Народ наивный думал, что нас ждут,
все будут рады нам, куда-то позовут...
Ну, детский сад какой-то, право –
пора бы научиться мыслить здраво:
Здесь проигравшим руку не дают –
их «пользуют», а если не нужны, тогда добьют.

В однополярном мире правит суверен,
против себя он не потерпит перемен,
Он для России место указал:
«Бензоколонкой будешь, я тебе сказал!
Хозяева решили: «Двух империй быть не может,
любой осмеливавшийся, будет уничтожен!»
России приказали не мелькать, внимание к себе не привлекать,
молчать побольше и не раздражать,
а чтобы не было всё так уж горько
нас пригласили посидеть в семёрке,
и хитрое сотрудничество с НАТО,
как оказалось, не совсем понятным и чревато.

Однако, надо должное отдать – кормили,
ох, сколько ж мы за это заплатили:
один Кавказ чего нам стоил -
международный терроризм его почти освоил,
вся нечисть собралась туда с Востока,
нам говорят: «Ваша реакция жестока»,
«Окраины России выступают за свободу» -
вопят, попутно финансируя иноагентов свору,
и только слышим: окрики, приказы и запреты,
как будто перед ними мы – кадеты.
Всё это факт невиданного хамства,
а с нашей стороны – подобострастия и чванства.

Вторые ельцинские выборы – бесспорно фарс,
сработавший в дальнейшем, как фугас;
народ диверсию не смог предотвратить,
ведь надо ж раньше было «рельсу» то «отлить».
Вот так мы проиграли, выбрав президента,
от Соединённых штатов претендента.
«Свободный выбор» не заставил долго ждать –
нам дальше разрешили только наблюдать,
а НАТО двинулось «обороняться» на восток
и этот ход, конечно, был для нас жесток.
Запущен был процесс стерилизации Европы
для русофобии, прокладывая тропы.

Россию в 90-х положили на лопатки:
ни голоса подать, ни возразить –
с ней разговоры кратки.
ООН для гегемона тоже не указ –
есть выгода и значит есть заказ:
под видом помощи невинно пострадавших
и, игнорируя так, «громко» всех молчавших,
по Югославии ударили всей натовскою мощью -
и нет такого государства больше.
На всё, что оказались мы способны
и, будучи на тот момент для них съедобны,
чтоб не попасть в ненужный переплёт –
над океаном развернуть свой самолёт.

VI


Страна, разжиженная властью,
с иллюзией на лучшее, с надеждою на счастье
ещё на восемь лет была погружена в анабиоз,
на первый взгляд без видимых для нас угроз.
Мы просыпаться стали в ноль седьмом,
очнувшись, вспомнили «кто мы» - сработал наш геном.

Вернувшись в прошлое страны на 30 лет,
пришлось достать из шкафа не один её скелет.
На самом деле, там навалено… – не разберёшь,
но главное - что для себя ты там возьмёшь
и, выбирая тот, или иной предмет,
ты на себя, тем самым, проливаешь свет. 
 
Картины всех воспоминаний
имеют множество звучаний, толкований;
моё повествование имеет чёрный цвет,
чтоб выделить трагический его аспект.
Ведь даже, если взять Малевича квадрат,
он чёрный - да, но только лишь на первый взгляд.
Наш разум видит всё гораздо глубже,
но легкомыслие - чего быть может хуже?
Вопрос в связи с изложенным такой:
«Хотим мы то, что было со страной?»
«Хотим мы жить, как жили мы тогда?»
«Ну, просто – если нет, то «нет», если согласны - «да»?

Раскрашенное время в чёрные тона,
лишь означает, что страна была заражена:
дал трещины наш нравственный фундамент,
а это то, что нашу душу ранит,
поражены все жизненные сферы,
как будто в доме покосились стены,
и крыша съехала куда-то набекрень –
жизнь в ожидании: «Что скажет суверен.»
Вот параллель: «Болезнь, для нас родного человека
и даже, если он совсем калека
способна разве повлиять,
чтоб на больного было наплевать?»

Так жили мы в больной России,
когда стояли у руля совсем другие -
те, кто сегодня не доволен ей
и ищет там, где по сытней и потеплей.
Но даже та Отчизна 90-х,
когда ей было не до нас, а потому нам всем - не просто,
была она единственной, своей –
ну, так бывает в жизни сыновей и матерей.
Мы обижаем, раздражаемся, мы можем наорать,
да мало ли чего, ведь главное – не предавать.
Да... «Жизнь прожить - не поле перейти!»,
чего только не встретишь на пути.
 
P.S.     Чтоб колорит картины не был так суров,
добавим позитива - светлых красок и тонов.
Они подсвечивают память нашу, совесть
и затеняют бедность и жестокость…
Осталось только сделать вывод,
при этом важно: не искать каких-то выгод:
тот путь страна должна была пройти,
чтоб в день сегодняшний и завтрашний прийти.