Без срока давности. Змиёвская балка

-Что ты, деточка, испугалась?
Здесь нас – море! Чего  бояться?
Вон соседка вчера ругалась,
Что евреям пора убраться!

А сегодня нас гер начальник
Отвезет к безопасным землям.
Там и жизнь мы начнём сначала,
Всем законам немецким внемля.

Видишь, детка, вон тётя Соня
Запаслась на дорогу хлебом.
И сыночек её не стонет,
Знает он, мы хранимы небом.

Глянь: и слева и справа -  наши,
И охранники при погонах.
А больных и убогих даже
Немцы сами везут в фургонах.

Ты устала? И я устала.
Мы полдня на ногах с тобою.
Но, чтоб лучшая жизнь настала,
Нужно трудной пройти тропою.

Моисей ведь водил годами,
Но сумел одолеть пустыню!
Воют рельсы под поездами,
Что ж от этого сердце стынет?

Жарко! Хочется пить, родная?
Это лето, как вестник ада.
Что же ждёт нас теперь? Не знаю.
Но бояться совсем не надо!

-Гер начальник! Да что ж такое?
Это дочка моя! Куда вы?
Детка знай, я всегда с тобою!!!
…Кто же дал им такое право?

******
Душегубки свозили в яму -
Тех кого, отравили газом.
Вот была ты жена и мама,
А теперь ты никто, ни разу…

Несмолкаемый стрёкот, вспышки,
Кровь рекой и тела вповалку…
Звери в форме без передышки
Жизнь стирали в Змиёвской балке.

Мать, сражённая автоматом,
В ров упала. Палач был меток.
Детке смазали губы ядом,
Как и сотням таких же «деток».

Совесть нелюдям не мешала.
«Кто осудит «богами ставших»?
Говорят, что земля дышала,
Хороня под собою павших.

Двадцать семь или больше тысяч
Там осталось лежать навеки…
В камне все имена бы высечь –
Из имён бы сложились реки…

Здесь дышать не выходит вволю.
Словно что-то внутри немеет…
Важно помнить… И эхо боли
Срока давности не имеет.

Я сама там бываю редко,
Сердце после нещадно ноет…
Я как будто бы слышу: «Детка,
Мама рядом. Побудь со мною».