Песенки новой Офелии

*   *   *

В королевстве моём, а не датском,
Я брожу в одеянье заштатском,
повторяя кому-то: мой свет…
не гореть в изголовье лучине.
Я лицо потеряла в личине.
Только дело совсем не в мужчине,
и совсем не в параде планет.

Измельчали мои величины.
Превратились в болота пучины.
А мгновенья – в количество лет.
Позади и дела и почины.
Только нет ни тоски, ни кручины, –
нет мужчины, поскольку причины
для его появления –  нет.

Короли мои, принцы, вассалы
позабыли свои пьедесталы –
превращаются в призрачный сброд.
И нечаянно бьётся тарелка.
В сердце ноет забытая стрелка.
Зря ты рвёшься – там скучно и мелко,
словно лужу пропахивать вброд.

В королевстве моём, а не датском,
я брожу в одеянье заштатском,
повторяя кому-то: мой свет…
Я от солнечной таю лучины.
Лик твой прячется в деьбрях личины.
нет мужчины, а значит причины
для его появления нет.

Не сварганить ни путча, ни пунша.
Что замолкла, любовь-опекунша? –
недовольная, будто всвекровь.
Мой ребёнок, глядящий в окошко –
там холодные, белые мошки…
И целую я сына ладошки,
как последнюю в мире любовь.

Всё на месте – и ложка, и плошка.
Но сияет ненужная брошка, –
как лучина, как лик хороша.
Всё на месте: ленивая кошка,
за окошком – кривая дорожка.
А на полке – пустая матрёшка.
Всё на месте.
Вот только душа…



*   *   *

Гамлета не было… Просто приснилась вода –
будто плыву, а за мною – ни дна, ни следа.
Гамлета не было… Снился усталый вопрос:
«Быть иль не быть?» Лепестки белоснежные роз
снились… Он роз не дарил, говорил, что придёт…
Руки горели, а сердце дотронулась – лёд.
Флейтой была. Не играю теперь, не проси.
Кто ты? – не знаю. Какой ты? – не вижу. Гаси
Пламя свечи, и забудь обо мне навсегда.
Гамлета не было – только тоска и вода,
Солнце и лилии вместо признаний и роз.
Гамлета не было – был невозможный вопрос.
После которого я мимо лилий плыла.
После которого, помню, – уже не была…