Анчар как антивоенный протест

АНЧАР — КАК АНТИВОЕННЫЙ ПРОТЕСТ (идеологический и текстовой анализ стиха Пушкина)

Еще в школе мы изучали замечательное стихотворение Пушкина «Анчар». История раба, посланного жестоким правителем, завораживает своим жестоким финалом. При этом поэт явил высшее поэтическое мастерство, которое стоит разобрать.

В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит — один во всей вселенной.

Грозный часовой… вот он образ опасности, и у нас возникает вопрос, а как же он один оказался в чахлой пустыне, слово чахлый говорит о той бедной растительности, что была там. Конечно, можно было пропустить этот момент, но мы же на поэтическом небосклоне, здесь надо прояснить появление Анчара и Пушкин это нам предоставляет.

Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.

Вот оно в чем дело!.. Это страждущие степи породили его. И мы переносимся в стихию природы, олицетворяем ее, словно степь пришла к нам из чертогов Зевса с Олимпа его богов, и выражая свое недовольство небом, рождает дерево гнева, которое наделяет ядом, чтобы мстить, мстить все живому, за обделенность водами и грозами.

Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.
И вот оно результат жизни дерево — яд, который застывает опасной смолою.
К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит —
И мчится прочь, уже тлетворный.

И прознали птицы и звери про смертельную опасность дерева, и никто не хочет укрываться в тени его листьев, потому как отдых станет смертным сном. И даже черный вихрь, который также олицетворяет некое живое существо возмездия, не знающий себе преград налетит на него, но вдруг поймет, что и для него оно опасно, и летит прочь, но уже с «тлетворный» - отравленный ядом.

И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.

Редкая туча может пронестись над Анчаром, одаряя его целительной влагой, но и ее он превращает в «месть» всему миру, в ядовитый дождь, который отравляет ядом и близлежащий песок.

Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.

И вот неожиданно Пушкин нас бросает сразу в развязку, мы были там в плену степи, в плену анчара, и он застав в нас врасплох раскрыл главную идею, но которая логично следует из предыдущего. Пушкин создает конфликт. Как же так?.. животное не бежит, анчару, птица его облетает, он чахнет в одиночестве, а человек послал другого человека к нему!… Для чего?.. Что за надобность такая?.. Для чего нужен был яд?.. Быть может быть для исцеления тяжелобольного?.. Ведь ядами и лечат больных. Но весь настрой нам предвещает нечто грозное, а не благую цель, ради которой человек отправился в опасный путь.

Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;

Удивительно, но человек настолько исполнительный, что не только зачерпнул смолу, но даже сломал ветвь, настолько он хотел выполнить приказ, но пока он нес, яд стал действовать и на него.

Принес — и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.

И умер, уже никому не нужный, выполнивший опасный приказ, и забытый, и уже у Пушкина просыпается жалость к нему, он называет его бедным рабом. Чем же заслужил смерть этот раб, который был так предан и так скрупулезно выполнил приказ повелителя. Неужто природа людей, похожа так мстительную природу «жаждущих степей», которая и породила Анчара, чтобы мстить всему живому?

Но для нас еще непонятна цель, ради которой был добыт яд.
А царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.

Так вот для чего царю нужны были ядовитые плоды Анчара, чтобы покорить другие земли, чтобы разослать и посеять смерть. Значит Пушкин осуждает желания царя сеять смерть. Это то, что современным языком бы назвали антимилитаристским протестом. Так аллегорически Пушкин выразил свой протест против войны.

Весьма интересна и истоки возникновения стихотворения, которое было написано в 1828 г. Оказывается у сюжета Анчара есть своя предыстория.

В 1827 году в театре Парижа шла пьеса Кольмана-сына «Закон Явы». Главный герой проник в гарем короля Явы, где была его похищенная жена, но был схвачен, но милостью короля отправлен к ядовитому дереву.

То древо Явы, что на много вёрст
Грозит погибелью и Упас порождает
И всё растущее своим дыханьем губит.
Из чьих пределов даже хищный зверь,
Пустыни частый гость – уходит прочь, трепещет.
Оттуда, если, чудом, человек приговорённый
Приносит яд, из дерева текущий
Куда макаешь ты свои воинствующие стрелы,
Он получает жизнь – и ослабелый раб
Избегший Упаса - Тирана избегает.

Пушкин использовал этот сюжет для своего стихотворения. Он сразу уловил драматический сюжет, отсек все лишнее и создал само по себе стихотворение. Работая над стихом, он подвергал его правке. Пушкинист Д.Г. Панфилов в своей статье « Легенды и реалии Пушкинского Анчара» анализирует эти правки: (далее приводится на правах цитирования)

«Создавая стихотворение, поэт колебался, как изобразить человека, посылающего на смерть себе подобного, хотя и раба. Он перебирает образы князя, тирана, владыки, царька:

И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.

Он считает, что слово «владыко» слишком пафосно для исследователя и зачёркивает его.

Но человека человек
Послал к Анчару самовластно,
И тот за ядом в путь потек –
И возвратился безопасно.

Теперь слово «человек» легло в строку, но какое он имеет право «самовластно», единолично решать судьбу другого? Пушкин пробует другой вариант:

Но человек…………………………
К Анчару страшному подходит…

Теперь оба идут к дереву смерти, но ломается иерархическая лестница – человек и раб. Один стоит на верхней ступени, другой только пытается поставить ногу на первую ступень. Поэт не доволен. Раз не подходит «человек», что если заменить слово «раб»?

Но человека человек
В пустыню посылает…
Опять не то: один может послать на смерть, другой – нет.
Пушкин ищет всеобъемлющий вариант:
Но человека человек
Послал к смертельному анчару,
Ступай, мне нужен яд, он рек
И смелый…

Теперь «раб» стал «человеком», и не просто «человеком», а самым «смелым», но это мало что меняет.

Следует новый вариант, и опять не в точку:

Но человека человек
Послал к Анчару властным словом,
И тот безумно в путь потек
И возвратился с ядом новым…

Выходило, что только безумный человек способен идти на добровольную смерть. Он пробует ещё вариант, и опять мимо:

Но человека человек
Послал к Анчару равнодушно
И тот за ядом в путь потек
И возвратился с ним послушно.

Не может человек равнодушно убивать. Ничего не выходит, не помогает и обращение к родной Африке:

Природа Африки моей
Его в день гнева породила,
И жилы мощные корней
Губящим ядом напоила…

Анчар никогда не рос в Африке. Пушкин знал это, признал своё поражение и отложил перо. Два месяца он не притрагивался к «Анчару».

В 1825 году на Яве вспыхивает восстание против голландских колонизаторов. (Восставшие) прячутся в лесах, оттуда поражают голландцев ядовитыми бесшумными стрелами, так что их невозможно обнаружить.

Пушкин знал о восстании на Яве, поскольку известия о боевых действиях на Яве часто печатались на страницах газет и журналов Петербурга. В ноябре 1828 года, находясь в гостях у друга юности А.Н.Вульфа в Малинниках в Тверской губернии, во время дружеских бесед за бутылкой мадеры приходит озарение: «Царь!», только Он, наместник Бога на земле, имеет право распоряжаться чужой жизнью. Поэт вставляет в стихотворение типично русские слова: «шалаш», «лыко», ряд славянизмов – «древо»,«хладный», « в путь потек», «послушливые», «тлетворный» (т.е. ядовитый), «раскаленный» без «ё», «пределы». Стихотворение пишется в приподнятом тоне, как обычно писали о царях.

Пушкин читает стихотворение другу:

А Царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы,
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.

Художественная сила пушкинских строк, социально-философские обобщения резко выделили «Анчар» из всех произведений на тему о «древе смерти», написанных до и после Пушкина, которое, как и изображённое им «древо», возвышается одиноко «во всей вселенной» среди всех литератур мира.»

Вот так работал Пушкин над стихом. Откладывал, ждал нужного слова, ждал вдохновения. Чего от нынешних поэтов не дождешься. Они посчитают оскорблением собственного достоинства возвращаться к стиху, чтобы его подправить, ведь они считают, что в момент написания их рукой водила «небесная сила», а ее править негоже...


Цитирование из статьи: Д.Г. Панфилов «Легенды и реалии Пушкинского Анчара». Проза.ру