Тиран, поэт и вор

Неуверенный блеск свечей
Лёг на бурую пыль портретов:
Слева – первый средь палачей,
Справа – гордый творец сонетов.
Желтоватый дрожащий свет,
Отразившись в глазах блеснувших,
Воскресил спор минувших лет
И грехи навсегда уснувших.

…Всё случилось давным-давно,
На пиру, где Владыка света
Возжелал дорогим вином
Угостить чудака-поэта.
Пьяных редко заносит ввысь,
Им что брани лай, что молитва -
Гость с хозяином завелись
С экивоков словесной битвы.
В рифмоплётстве уместен пыл,
Но не там, где судьба – дешёвка,
И пирующий люд застыл,
Слыша ересь в речах неловких.

«Да, ты избранный, но пойми:
Суд истории - не забава.
Лишь достойный любим людьми,
А достойны лишь те, кто правы.
Страх – не лучшая из опор,
Справедливость
Есть сущность власти.
Ты ж пустил её под топор,
Но снискал ли в той власти счастье?»

Часто губят людей слова,
Если уши да нравы дики -
Отрезвевшая голова
Подкатилась к ногам владыки.
Но и сам триумфатор пал
Жертвой чьих-то коварных планов:
Чашу с ядом слуга подал
Обезумевшему тирану.

Странно боги чудят порой:
К вящей радости ротозеев,
Два портрета одной стеной
Обрамил пыльный зал музея.
Впрочем, тлевшее с давних пор
Возродилось вновь лишь отчасти:
Тьма ночная и дерзкий вор
Остудили былые страсти.
Гость незваный, без лишних слов,
Равнодушной рукой в перчатке
Бросил в сумку былых врагов
И в безвестность унёс украдкой.

Вот и думай – какой резон
С властной пеной вступать в раздоры?
Правду вывернул – душу вон,
А руины зачистят воры…