Я жить хочу!

Я жить хочу! Но вот я умираю!
Я с болью вспоминаю те слова.
О нем, конечно,  я немного  знаю.
Соседка я Олега лишь была.

Но в памяти, тот ужас, все ж остался.
Крик уходящей, гибнущей  души.
Как с мамой трепетно последний миг прощался.
Ведь матерям любыми мы нужны.

А он был из таких, из пьяниц горьких,
Хотя и жизни то совсем и не познал.
Но побывал уж в переделках стольких,
Другой  бы и за  жизнь столь не видал.

Воспитанный лишь в роскоши с сестрою,
День изо дня ничтожно прозябал.
Хоть с внешностью красивою такою,
Отбоя от девчонок он не знал.

Родители не раз его просили:
"Остановись, сынок, нас не позорь!"
Летели дни  и годы проходили,
Не мог Олег оставить алкоголь .

Но кто бы знал, что он себя погубит.
А дьявол уж давно ему шептал,
Что лучше без него родным лишь будет.
И он решился ...И ружье достал...

Родители домой его вернулись,
А  он лежал измученный в крови.
Наверно, все соседи содрогнулись,
Как мать кричала бедная вдали.

Он был еще живой. Стонал ужасно.
От дикой боли даже  протрезвел.
Его несли, а он кричал так страшно,
Что  очень сильно жить бы он хотел...

Он чувствовал, что малость лишь осталась.
Не верил,  что есть Бог и есть душа.
А у меня все сердце в комок сжалось.
Стояла и смотрела, чуть дыша...

Молоденькая девочка - подросток.
Мне так хотелось плакать и рыдать.
А я ловила , словно рыба, воздух
И думала: "Что будет его ждать?"

Мне мама часто Библию читала
И я могла трагичность всю понять.
Хотя о Боге я немного знала,
Но сердцем я умела рассуждать.

Я понимала, что за той чертою,
Душа та, только муки обретёт.
Не знал он Бога. Жизнью жил другою.
А значит милости к себе и не найдет.

Лишь здесь душе искать нужно спасение ,
Пока течет с небес та благодать.
Ведь в этой жизни, каждое мгновение,
Для нас последним может всегда стать...

Я жить хочу!  Но вот я умираю!
Я с болью вспоминаю те слова.
Ищите Бога! И я твердо знаю,
Та участь  не постигнет уж тогда.