***

А когда я выросла – стала никем.
Молчаливым наблюдателем за углом.
На до мной идёт дождь или снег.
От того пусто и холодно под плащом.
Гитара сломалась. Не лечит ни коньяк, ни вино.
А когда-то могла и спеть при народе и в пустоту.
Не стесняясь вокруг никого.
Они – красивы собой и стильны.
Мы с тобой – старые невротики и больны.
Ты, как всегда умный и прав: я глупа, если скажу, что мы друг другу – враги.
Только не ври, не суди никого и всегда отдавай долги.
Мы были молоды и глупы. Большинство из нас – синь и пьянь.
Сидели в тёмных пещерах и пели Цоя, диггерские, распивая пиво, водку, вино.
Именуя себя свободными, «подземные рас****яи», «сьянь»…
Ты – гораздо дальше теперь, а я осталась всё ещё там.
И что я делаю здесь? Полюби меня, отпусти.
Я любила всего, может, раза два, три…
Не говорила никогда: «Ты мне нравишься, обними меня, позаботься и присмотри»…
Летом, помню, на тебе шла рябью футболка от ветра.
Мы проехали на великах дохрена километров.
Зима. Всё отлично, но внутри я совсем одна.
И вряд ли смерть будет ждать меня где-то под дверью
Например, приползла сюда за тысячи километров в сопровождении или совсем одна.
Как и я. Свободна, пьяна и грустна.
Например, моя смерть живёт внутри меня.
И я умру, только когда она сама решит это за меня.
Земля черствеет, как хлеб, ветер крепчает и уже свиреп.
Бог, верно спит, мир охрип, фонари висят на столбе.
Снег под ногами хрустит. Вечерние тени вокруг, луна.
Слышали, как лес вокруг нас шумит и охранная вышка пуста.
А Северус и Мелисса ночевали в пустых кабаках, где скрипела входная дверь,
Шатаясь на надсадно- скрипучих петлях.
Пили горячий травяной чай из жестяных кружек и разводили костёр.
Шутили, что Хогвартс ещё не видел таких обжор.
Я, как будто бы распускаю швы, состою из травы, листвы и тьмы и слова уходят из головы,
Обнажая чувства и голые нервы.
И я счастлива, будто давно мертва. Так давно мертва!
И почти уже не существую.
А потом меня выпустят из тюрьмы.
Я буду чиста и свободна, но душа прищурится от солнца, задраит люки
Спрячется в самые дальние трюмы.
Упадёт лицом в снег, не захочет писать стихи…
И мы решимся, наверное, заговорить..
Ты- живой, любишь жизнь, стремишься к своим высотам.
Я – не боюсь тебя, но мертвею внутри, как от чуда,
Ведь жива же ещё.
Тут холодно и много народа – уйдём отсюда.
Здесь и закончилась моя юность.
Здорово, что у тебя как и прежде, нет дня без свободы.
Я так и не знаю, что вообще любовь.
Есть ли во мне ещё смысл, кроме пустоты и вечной тупой борьбы
Здравого смысла и инфантильности.
Дай мне просто напиться и пойдём каждый своей дорогой.
Не решаясь произнести: «Не касайся меня, не трогай».
А вообще надо идти работать.
Комнату, где сериалы смотрим и спим,
Вынесем по частям.
Ты останешься, я уйду, закусив кулак.
Были ли мы близки?
У каждого свой ответ.
Свет иногда мерк и поезд ехал наверх.
Тоска – так первая струна гитары.
И каждый знал уже в начале, что всем достанется по печали.
Ничто не твоё. Отпусти, не надо.
Но как боль ни остра, бери гитару и пой у костра про походы и километры.
И подальше засунь выстраданные сантименты.