Посвящается мирным жителям, погибшим во время фаши

Горели на пути врагов деревни,
В руины превращались города,
Как чудище из страшной сказки древней,
Пришла врагов жестокая орда.

Разбой, пожары и грабёж циничный,
И жители, сожжённые живьём -
Всё это было, в общем-то, обычно,
Всё это совершалось день за днём.

Враги были людьми? Нет, не поверить!
Что сердце было в каждом – не понять.
Они вели себя у нас, как звери.
Неужто тоже их рожала мать?

Неужто каждый был из них ребёнком?
Мечтал стать продавцом или врачом,
Играл, печалился, смеялся звонко…
А после стал фашистским палачом.

История сурова и бесстрастна,
Но всё ж нельзя нигде среди людей
Стрелять, как в тире, стариков несчастных,
Смеясь, травить собаками детей.

И если это кто-то совершает,
То он потом уже не человек,
Людское имя навсегда теряет,
Становится чудовищем навек.

Уверенные, важные, тупые
Заполонили звери белый свет.
Но Божья Мать, Господь и все Святые,
И наш народ тогда сказали: «Нет!»

Среди огня и средь жестокой стужи
Они, нам навязавшие войну,
Хотели пробудить в нас страх и ужас,
А пробудили ярости волну.

Всех их, зверей, забывших человечность,
Закон добра и воинскую честь,
Настигли кара и позор навечно,
Настигла побеждающая месть.

За серый пепел деревень сожжённых,
За сотни бабьих яров по стране,
Смог отомстить народ непобеждённый,
Что стал ещё сильней на той войне.

И если кто-то хочет повторенья,
Ему сейчас пора уже понять,
У чудища нет шансов на спасенье,
Зверей жестоких надо истреблять.