Про девушку, которая умерла дважды

Под мокрыми холодными ступнями
Полугнилое древо табурета.
Веревка, что оплетена шелками,
На шею тонкую и нежную надета.

И ноги задрожат последней дрожью,
Предательская влага табуретку сдвинет.
Как птица трепыхается тревожно,
Вот-вот душа ее изящный силуэт покинет.

И входит гений, кто любил ее так слепо,
Любил он ту, что кинулась в петлю грешную.
Луна касается ее великолепно
И нежну кожу холодно целует.

Не верит тот, чей взор туманит черным горем,
И бережно кладет ее в постель сухую.
А простыни окутывают тело белым морем.
Ту женщину лишь добрый гений околдует.

Лишь добрый гений очи ей откроет дважды,
В его присутствии вторую жизнь позволит небо,
И оживет безжизненное тело клеткой каждой,
Глаза откроются, но вновь все так же слепо.

И вот лежит, сама себя не понимая,
Ее притягивает он, все его чЕрты живописны.
И получила все назад, сама того не зная,
Он смог вернуть ей все, лишь кроме жажды жизни.

И, любящий, над ней стоит, громадой нависая,
Вот чудо же, но чувство хуже боли адского проклятья.
Как будто что-то рвет внутри, все органы в песок перетирая,
А тут она лежит, сама бледна, да в бирюзовом платье.

И снова лунный свет, но яркой (белой) вспышкою коснется
Не нежной кожи- острой стали из Дамаска.
Что в сердце девичье холодной влагою вопьется,
Оставив ей навек благодаренья маску.

Обрек себя на вечны муки лишь в одной надежде-
Ее смертельные порывы да своею болью смоет.
Уж лучше будет грешен он, она чиста, как прежде-
Уж лучше от его руки, чем вешаться самою.