109. Кролик и дикие совы

Кролик заболел. Лапки его так ослабли, что он с трудом мог передвигаться внутри своей тесной коморки, не то что выходить из неё. Коморкой его нору назвали дикие совы. Большая часть сов держится в лесах или в лесистых местностях, лишь немногие из них предпочитают открытые пространства. Эти совы не были исключением. Они бесшумно летали над деревьями, жадно высматривая добычу, и расправлялись с ней.

Крупные совы питались грызунами, ящерицами, лягушками, иногда даже зайцами. Зайцы были для них понятны. Зайцы не прятались, не имели семей, и зайцы были вкусны!

Те, что мельче, ели, в основном, насекомых. Вообще сова может скушать любое животное, которое меньше её по размеру. Может в полёте поймать птичку и пустить её на ужин. Бывали случаи, когда совы употребляли в пищу даже кошек!

Кролик был для них чужой. Устав от атак, он вырыл себе тоннель около реки и видел сов крайне редко. Однажды одна крупная птица попыталась протиснуть своё тело в нору и когтистой лапой вытащить ушастого, но проход оказался слишком узким. Сова прошипела: "Тьфу, коморка," - и улетела восвояси, злобно фыркая.

С тех пор образовалось молчаливое перемирие. Совы больше не охотились на кролика и только за разделыванием очередной добычи недобром вспоминали длинноухого.

Кролик был рад. Большую часть времени он проводил в своей норе, обустроил её, украсил ветками, кореньями, сухой травой. Развесил по стенам высушенные цветы и травы, разложил камушки и шишки, которые когда-то собирал с лесными друзьями. Они грели его, напоминали о прежних временах и тех, с кем было хорошо и уютно. Кролик любил вспоминать то хорошее, что с ним случалось, в его воображении всё рисовалось очень ярко и правдоподобно. В серые ненастные дни, в минуты грусти и одиночества, ушастый обычно закрывал глаза и сочинял какую-нибудь хорошую историю. Потом радовался ей, как настоящей. Хотя где-то в глубине своей маленькой души он понимал, что всё придуманное - просто сказки, имеющие мало общего с буднями этой чащобы.

Теперь же для Кролика настали такие тёмные времена, темнее которых он ещё не испытывал. Малыш заперся в своей норе и не выходил из неё всю зиму, весну и лето.

Большую часть времени он просто спал, забравшись под ватное одеяло. Во сне к нему приходила рыжая Белка. Белка махала пушистым хвостом и звала играть. "Видишь, не могу, лапы..." - Кролик расстроенно показывал вниз перед собой. И весёлая белка убегала играть с другими лесными обитателями.

Когда Кролику становилось совсем плохо, он закрывал глаза и шептал слабым голосом: "Белочка, где же ты? Помоги... Плохо мне". И засыпал снова. И Белка снова приходила в его сны, гладила по голове и повторяла: "Ты не один. Я тут, я с тобой. Я всегда буду рядом". Кролик умиротворённо улыбался в кровати, сам не зная, чему: то ли доброй Белке, то ли своей фантазии.

Наступила осень, серый всё ещё не мог выйти из дома. Однажды он услышал глухой стук: "Тук-тук-тук..." Кролик приподнял ухо, решив, что звук ему послышался. "Наверное, ветер гоняет какую-нибудь сухую палку по земле и она стучит," - вслух рассудил он. Стук повторился настойчивей: "Тук. Тук-тук".

"Эй, есть тут кто?" - это Заяц пролез через растопыренные ветки, прикрывавшие вход в подземный домик и внимательно огляделся. Кролик тихо угукнул. "Кролик, ты тут? Ты что, всё это время один просидел?.. Кошмар, какой ты худой стал. Ты вообще ел что-нибудь?" - Заяц обеспокоенно всплеснул лапками. Кролик снова только и мог произнести, что "угу", - сил у него было совсем немного. "Белка тебя искала..." - продолжил свою торопливую речь Заяц. "Я знаю, - ответил Кролик, - я так придумал".

12.01.2023, Москва