Необдуманные и невыполнимые обещания

Неспроста я все время говорю о растениях.
Ты прирастил меня к себе.
Зеленая пузатая бутылка вина,
шипят в камине сырые дрова,
я пытаюсь писать в рифму, но это бесполезно,
во мне просыпается зыбкая волна от прозы, от музыки,
от неврозов поведения русских в «Идиоте» – странные все же люди,
ты любишь мой метаморфоз,
разрушительная сила бесстрашного шествия писательницы
в дебри неизведанного манит тебя.
Ты и злишься на меня за то, что воображение диктует мне, что писать, 
но это и чувства.
Я позирую тебе, в карикатуре меня видит вся твоя страна.
Меня это веселит.
От каждого утонченного, проницательного штриха становлюсь прекраснее,
а опасения напрасны,
во внутреннем монологе меня не осеняет ни единая мысль,
только с тобой я оживаю,
наклоняюсь поднять карту таро,
ее оставила гадалка,
целую перенакрашенными губами,
оброняю снова,
наступаю,
а потом по внутренней стороне твоей ляжки растираю пяткой
ало-малиновое пятно беспорядка.
Медовый месяц созревает ежегодно к Рождеству,
Рождество прошло, отчего каплет мед не пойму.

Я достаю пару прозрачных чулок из твоего портфеля,
их совсем не испортило время,
ты себя чувствуешь невероятно счастливым, но постепенно,
это как получать телеграмму спустя недели,
мы разорваны временем,
но стянуты капроном недомолвленности.
Уравновешенной я быть не могу,
прости прощением за очередною глупость неподъемную.
Я балдею от твоей огромности.
Словоохотливость притупляется удушливыми поцелуями
средней плотности.
Нельзя все время быть огромным,
можно быть слабым, заплаканным, влюбленным,
все переиначивая в ясный весенний вечер.