Не доживёшь до лет, когда Мария просит

Не доживёшь до лет, когда Мария просит,
И не узнаешь никогда о том,
Как хороша в конце бывает осень
С её хрустящим леденцом ледком.
Не посетишь простывшие аллеи,
Которые теперь не так темны,
Не ощутишь свободу пустохмелья,
Не впустишь внутрь искристой тишины.
Среди пестрящей милой дребедени
Не прошуршишь и не поймешь, что ей
Подстать обиды, страсти, увлеченья,
Истлевшие давно за сроком дней.
Не проследишь до ваги цепи мыслей,
Которыми звенел охрипший ум,
Не различишь, как тихий шорох листьев,
Сменяет серебристо-белый шум.
Не изумишься в новогодней взвеси
Расцвеченной иллюзии зимы,
Как много нет назад, когда загад «а если»
И друг его: « а вдруг» не были так мрачны.
А там уже январь и сельдь под шубой
Подставят небу серо-жёлтый пуп,
И, выскочив на лёд, продолжим лёт по кругу,
Укутывая аксели в тулуп.
В чаю привычно мокнут печенеги,
Мягчея от тепла сухим степным нутром
И исчезают без следа навеки,
Истории проглоченные ртом.
Они не доживут и не успеют
Увидеть до заката своих дней,
Как собираются погреться ночью тени
У камелька неспящих фонарей.
Пройдут морозы строем мимо окон,
Скрипя в тьме расхожим сапогом,
И первый влажный темно-рыжий локон
Проталины завьется ручейком.
Гарцующих оленей сменят птицы,
Цветы веселым ситцем запестрят...
И понемогу сам запечатлишься
На разношерстной ткани бытия.
Вот думали, что философский камень - враки,
А он, как оказалось, - злая быль,
Что превращает всё не в золото и бабки,
А в серую обыденную пыль.
Живём, не торопясь, еще успеем
К тем, кто под книжками давным-давно лежат:
Праматерь праматерия, правремя,
Пронос, пробег, про десять негритят.