Весна!

У суки Любки вспухшие сосцы.
«Весна!» - орёт шофёр молоковоза.
Я грядку мастерил под огурцы,
Постель сложил из конского навоза.

Всю зиму на диванчике продрых.
Люблю смотреть вполглаза телелажу.
Вот сука принесла мне шестерых.
Куда их - шестерых?
Да на продажу.

Полил водой навоз, чтоб лучше прел.
Для грядочки нужны ещё мне доски.
По улице – на велике пострел.
«Весна!» - орёт шофёр молоковозки,

Ему я крикнул вслед: «Чё, одурел?»
Он не услышит, он поедет дальше.
За ним вдогонку покатил пострел,
А на крылечко вышла генеральша, -

Супружница, любимая жена,
Мой контролёр – Марьяна Николавна.
Помята ряшка – это после сна.
Мне строго:
«Видел? Там повисла ставня».

«Всё починю, - сказал, - душа моя».
И отпугнул жука червонной масти.
На велике вновь, голову сломя,
Пострел промчался,
крикнув звонко: «Здрасте!»

Давно в посёлке всё не по-людски.
Да ладно…
Главное – уже листочки…
У суки Любки вспухшие сосцы, -
Замордовали сыновья и дочки.

Смотрю на бабью ряшку – хороша!
Розовощёкая со сна, два подбородка.
Что в жизни дал я ей?
Да ни шиша.
Смотрю и улыбаюсь бабе кротко.

Что дать смогу я ей?
Да ничего.
Промямлил: «В платьях вновь, гляди, берёзки».
И слышно за домами, далеко –
Орёт: «Весна!» - шофёр молоковозки.