Гурьева Марфа Яковлевна

Беременность Марфы протекала без осложнений, поэтому в её жизни особых изменений не произошло, кроме того, что Екатерина Ивановна запретила ей прясть льняную кудель, потому что считалось вредным для ребёнка, если беременная крутит ногой колесо прялки. Поэтому Марфа долгими зимними вечерами при свете лучины работала только на ткацком станке. Да ещё в конюшне, когда чистила лошадок, подставляла скамью, чтобы не тянуть вверх руки. Под сарафаном живота не было видно, и Марфа продолжала «ходить по воду» на берег Днепра, пока по весне не вмешалась Екатерина Ивановна, впервые накричав на Химу: «Хотишь, худая табе боль, штобы Мархута скинула - Хома табе енто не простить, прибьеть». После этого Хима и Марина опять по очереди стали обеспечивать дом и подворье водой.
Сошел снег. До разлива Днепра Фома вернулся домой и, «по первости», привел в порядок у всех Гурьевых обувь: сапоги и ботинки, потом стачал Прохору новый полушубок. Началась обычная весенняя страда: чистка конюшен и птичника, вывоз навоза на поля; затем пахота, сев, огород, посадки. Все это сопровождалось подготовкой к свадьбе Прохора Дмитриевича.
Отпраздновали Пасху, На Красную горку состоялась свадьба Прохора и Авдотьи. Теперь Марфа, воочию, убедилась, как проводятся свадебные празднования и обряды, веселилась, не замечая собственного живота. После отшумевшей свадьбы, обязанность носить воду легла на Дуняшу, которая не сразу освоила набор воды из Днепра - в селе Благовещенское был уличный колодец.
После Духова дня в сенокос Марфе запретили косить, да и живот мешал. В преддверии родов был собран «родовой узел» и «смеретный узел». Вместе с узлами и другими женщинами Марфа ездила ворошить траву и доить коров. Так, в конце июня, собирая на луговине сено в стожки, Марфа почувствовала схватки. Под телегой Марина и Дуняша расстелили чистое полотно, а Марфа ходила вокруг, поправляя стожки, ожидая потуги. Как происходит отел, окот, опорос она знала, часто помогая деду Василию или Христине принимать «народившихся животинок», поэтому без паники и криков переносила волны боли и ждала наступления «свого часа». Роды прошли стремительно. К несчастью, новорожденные мальчики-близнецы появились на свет бездыханными. В чем была причина их смерти, никто не выискивал: «Бог дал - Бог взял», такая «сермяжная философия» помогала крестьянским женщинам выжить. С Марфой было все в порядке: послед отошел, кровотечения не было. Только застывшее лицо говорило о её состоянии. Деток и послед вместе с полотном завернули в чистый холст и Фома похоронил их на окраине погоста.
Ровно через год Марфа родила здорового крепенького мальчика. Роды прошли тихо, без суеты: Марфа с родовым узлом тихо вышла из горницы на подворье, в конюшне оборудовала себе место: разбросала свежее сено, расстелила чистое полотно, перекинув через балку чересседельник - ремень в упряжи, идущий от одной оглобли к другой через седло - приладила его в аккурат к животу, без единого вскрика тихонечко родила. Запеленала младенца, прибрала за собой, пришла в горницу положила сверток на полушубок на лежанке печи, а сама пошла за гумно, чтобы закопать послед. По пути сосед спросил у неё, скоро ли она разрешится, на что Марфа, желая уберечь себя и дитё от сглаза, ответила: «Ешо мя время ни догоняеть», а в ближайшее воскресение младенца окрестили  в церкви села Усвятье и нарекли в честь прадеда Петром.
В крестьянских семьях женщины, как правило, рожали каждые два - три года: как только начинали прикармливать малыша, беря на колени за общий стол. Предлагали пробовать нажеваный хлеб, капусту из щей и другое из общей еды, приучая к готовым блюдам и вкус, и желудок; меньше кормили грудным молоком. К году переводили дитё на общее питание, реже докармливая грудью - в это время вновь наступала беременность.
Так в 1907 году у Марфы появилась на свет здоровенькая девочка - Мария Фоминична - темноволосая «кучерявенькая» с карими глазами цвета «спелой вишни». Трехлетний Петр обожал сестричку и часто приглядывал за спокойной основательной Марусей.
Через полтора года Марфа опять понесла очередного ребенка. Все шло своим чередом, пока летом не произошла трагедия: утонул в Днепре пятилетний Петр, очевидцы утверждали, что он резко ушел на дно - «вероятно сом утянул за пятку» -  тело нашли за пол версты от дома по течению реки. Утопший малыш зацепился за корягу. После похорон Пети, Марфа еще долгие месяцы горевала, уходила на конюшню, «выла» там и «рвала на себе волосы». В первую утрату новорожденных детишек, она не успела осознать «по полной» их потерю, а Петечка - помощник всегда бегал рядышком, помогал «матке», был любопытный умненький и…такой недогляд.
В октябре 1909 года Марфа разрешилась в родах опять девочкой со светленькими волосиками и голубыми глазками, при крещении малышку назвали Вассой, в обиходе Васёной. То ли из-за тяжелой утраты, сынишки Пети, то ли от не менее тяжелой работы во время беременности, родившаяся Васёнка в младенчестве всё время кричала и не ходила до трех лет. Екатерина Ивановна к полутора годам девочки потребовала от Марфы оставаться с «дочунями» в хате, заменив её на работах в огороде и по дому. В три годика Васёна стала сразу бегать и говорить, не угомоняясь, много смеялась, была послушной и доброй, очень любила «бусю Катю», а Екатерина Ивановна заботилась о ней «чуть боле» других внучат, коими правила и рулила с «царским размахом».
В конце мая 1911 года Марфа родила крепкого здоровенького мальчика, крещенного Василием в память о её деде. Как будто все было нормально, и текла обычная сельская жизнь своим чередом, если бы не мрачность Марфы. Она из веселой жизнерадостной молодой женщины превратилась в сверх спокойную безучастную молодуху, которая выполняла все как положено, но в беседе отвечала коротко односложно.
К Фоме она всегда относилась ровно, а он постоянно занятый работой и не замечал изменившегося поведения Марфы. Зато Екатерину Ивановну состояние Марфы беспокоило все больше и больше, она выделяла эту работящую справедливую невестку. Через месяц после родов Васи в конце июня она обратилась к Марфе, сказав следующее: «Мархута, пайдешь с батькой и Хомой в город: они на ярманку, а ты в Покровский Пречистыя Богородицы монастырь для маток к старшой за благословением. Васятку с собой вазмешь. Передашь старшой матке животворящий крест. Колени преклонишь пред святыми иконами, молись, облегши душу».  Свекровь передала Марфе большой серебряный крест с инкрустацией на толстой серебряной цепи, поведав, что они с настоятельницей дальние родственницы. Про Марфу  Екатерина Ивановна строго наказала и Дмитрию Петровичу, и Фоме. В некоторых вопросах Дмитрий Петрович не спорил с женой, отдавая ей «пальму первенства».
Попав в город, Марфа быстро нашла по наказу свекрови женский монастырь, который располагался в центре Дорогобужа рядом с городским парком. Так Марфа, передав послание Екатерины Ивановны, попала на прием настоятельнице Покровского Пречистыя Богородицы монастыря, которая долго с ней разговаривала и предложила совершить через год паломничество с сестрами монастыря в Киево-Печерскую Лавру. После беседы с настоятельницей монастыря Марфа коленопреклоненная до исступления молилась у икон: Покрова Пресвятой Богородицы и Святого Николая Чудотворца.
Возвратившись «в вечеру» в деревню домой, Марфа просто передала все свекрови. «Поживем - увидим, я не супротив. Пайдешь, если усе будеть ладно. Схорони горюшко, живи спокойнее, так время пройдеть». И потекли житейские будни с постоянными каждодневными заботами.
                ***