Двадцать семь

Двадцать лет назад, мы были сильные духом, мечтали о платье и мультиках, без раненных слез в глазах.
Двадцать лет назад, жизнь не казалась адом, ты ел пирожки с капустой, и ад был лишь там где ад.

Двадцать,
харяга под Фриске, варенные мамой сосиски, и звезды в виде ковша.
Двадцать, Верка Сердючка, вписки твоих кукол Барби, ириски и стержень карандаша...

Назад, не вернуть, не забраться, кричать, уронить, смеяться, ползти к кладовой в коридоре, в песочнице выкопать клад.
Двадцать семь, скарлатина, потомки, трельяжи, суета, собач;нки, и ад в фразе: 
– Сам виноват!

Двадцать семь лет назад...
Большие деревья, ты малый, сейчас ты большой и усталый, и Санта Клаус гаишник:
– Привысил!
Привысил и рад.

Держись.
Не Держись не надо, а в сердце всё та же баллада о Виттингтоне, Нараде, и мозг неустанно шипит.

Гибрид, тебя же с тобою, судьба на рожон с судьбою, ураган ураганом а воля...бесчувственно, постно молчит.