Поэма страха

1
Кто бы ни был ты – за моей спиной,
кем бы ни был Бог – до всего родной,
чем бы ни был я – здравый ли, больной,
на душе всё кольче.
Где искать нам наших земных отцов –
в голосах лачуг, в тишине дворцов?
Чтоб никто не видел моих рубцов,
я надену дольче.

2
У всего земного конечный срок,
я живу здесь жизнью, да всё не впрок,
и какой в любви моей нынче толк,
если завтра зимы,
если завтра снова идёт метель?
Холодна земная у всех постель,
жизни робки даже в сырой апрель
и невыразимы.

3
Не учи английский, учи латынь,
пригодится, жарится где сарынь,
говорят, душа из глухих пустынь,
говорят: бессрочна,
только, в общем, вывод-то весь простой:
за работу, сон ли, или простой,
платим мы собой, и судьба порой
наша многоточна.

4
И чем проще, тем без конца верней,
без земных навечных сырых корней,
и на жизнях наших во тканях дней
пятна кровоточин.
И тащить нам тяжесть своих горбин
из одних чужбин до других чужбин,
обитать нам в духе пустых судьбин
и сырых обочин.

5
Жизнь во зло, а в небе – безумство птиц,
петли мы в движенье латунных спиц,
остановка та же – у тех больниц,
нам всегда терпимо,
потому что смертен иной больной,
потому что схвачен рукой стальной,
и дыханье тлена сырой весной
с нами совместимо.

6
Нашу жизнь таранит чужая прыть,
нам бы нас, открытых, во смерть закрыть,
но лежим на дне мы, нам так и быть,
словно рыбы в иле.
Словно глина, лепленная Отцом,
упираясь в землю сыру торцом,
полежим, бескровные, вверх лицом
налегке в могиле.

7
А пока не в землю – скроён – одет,
не верблюдом в ушко иглы продет,
не сведён к собачьим чертям на нет,
понесусь вслепую,
жизнь местами слишком для нас мала –
так, что, если б можно, душа рвала,
но какой бы данной мне ни была,
полюблю любую.

8
Запах жизни – это не боль, не кровь,
и, поставив прежде всего любовь,
мы готовы делать вперёд и вновь
больше, чем из страха.
Полюбить другого – библейский акт,
как принять от страха живой абстракт,
жить – оно толкотный и людный тракт,
полюби с размаха.

9
Позову тебя до конца ко мне,
посиди вот здесь, у меня во тьме,
посиди в душе у меня впотьме,
только вытри ноги.
постелю – какая уж есть – кровать,
будем вековать или будем спать,
только слишком много меня не трать.
Мы слова – не слоги.

10
Говори меня на своём родном,
говори со мной обо мне одном,
не молчи, но в вымысле прикладном
посидим потише.
Я от снов ослеп, от молитв оглох,
и не потому, что мир так ух плох,
в нём родился вышним суровый Бог,
и в нём умер Ницше.

11
Облечён в приличный для всех фасон,
погружён я лично в приблудный сон,
ничего не сделал, и всё же Он
надо мной склонится,
и шепну ему я, что я готов,
что на ужин чай и холодный плов,
но всё это вовсе не стоит слов,
что мне это снится.

12
И Он тронет крепкой своей рукой –
я один, нелеп, у Него такой,
и какой уж есть вот – такой-сякой –
окунусь в тревогу,
потому что в вёдрах молчит вода,
потому что надо кому – куда,
потому что будет смертей страда.
Будем понемногу...

13
И скажу Ему я: «Нам хватит нас,
не плоди ещё, разводя заквас,
сколько можно выдумать ещё рас,
сколько уничтожить?»
И Он будет против. А может, за.
Но из мокрых глин не разбить аза,
и закроет смерть в этот раз глаза,
чтобы не тревожить.

14
И пребудет имя со мной твоё,
прорастёт из плоти твоей быльё,
смерть возьмёт по-правильному своё,
не возьмёт чужого,
не возьмёт живого, оставит жить,
выходи искать её, кликать, бдить,
говорить о том, как легко судить
языком немого.

15
Докопай до праведных тех небес,
что жалеют оптом и жгут вразвес,
и хотя ты жидкий Его замес,
возлюби земное.
Я же отлучусь от житейских дел,
расхочу страданий живущих тел,
схлыну плотью, стану сурово бел,
изопью чумное.

16
Сяду посреди обезлюдной тьмы,
посреди межбровной ночной сурьмы,
буду из телесной своей тюрьмы
надо всем смеяться,
и тебе местечко найду во тьме,
напишу по имени в том письме,
завяжу – в шелковой его тесьме
не боись бояться.

07.01.2023