следует со всеми остановками

                Из старо забытого и переделанного


Я слышу, как летят 'Сапсаны',
Без остановок, в Петербург, –
Звенят на столиках стаканы.
Скороговоркою аллюр

Отсчитывает полустанки
И незабвенные края,
Где дым берёз, тычин вязанки,
Где Птица – Родина моя.

И не забрать, в слезах, в охапку:
Ни ёлки, ни согбенный крест,
Следы зверья, перрона шапку,
Фигур мелькающих гротеск...

–

В маленковских – смородина,
Полушалок в горсти, –
Полустанками Родина
Намекнёт – погости!

Да куда там – не выскочить,
Только след на стекле
От туманных записочек
Несказанных полей.

Только вечное крошево
У воскресных дорог.
Очертанием прошлого
Ободрит ветерок.

Где-то в памяти теплится
Золотая стезя.
И озвучить не терпится,
И промолвить нельзя.

–

Вагон покачивался пьяно,
На шторках всхлипывала дрожь.
И, будь не тем октябрь помянут,
Просился в гости нудный дождь.

Переминался чай в стаканах –
Стекло позвякивало туш.
На пыльных 'в розочках' диванах
Смиряла ночь томленье душ.

И каждый нёс бессменно вахту
Не подчиняясь никому, –
Под стук колёс, регтайма такты
Дорог наматывал тесьму.

–

Не о том ли кричали вороны,
Что рассвет задержался в пути?
Наш вагон, по-советски зелёный,
От перрона не мог отойти.

Будто, все на прощанье уснули.
И застыла печаль на губах.
Неуверенно в вечность шагнули
И растаяли в первых лучах.

Я куплю нынче дождь на базаре.
Торговаться не буду и ждать.
Помнит самый несносный сценарий,
Что  – удача под дождь уезжать.

–

Проявятся синие шторы
И ночь запрокинется в танго...
Отходит от станции скорый
Без цели конечной и ранга.

Качнутся пустые вагоны.
Луна помутнеет в стаканах.
Он гордо скользил у перрона.
Теперь ни людей, ни стоянок.

Ах, поезд, вернитесь обратно!
Вас ждут опоздавшие люди.
Их треплет жаргон непечатный.
Но каждый мечтает о чуде, –

Заполнить костюмы и платья
Живым и податливым телом.
Кричала толпа оголтело,
А раньше – и сестры, и братья…