Имя на поэтической поверке. Марк Шагал

  Величайший художник Марк Захарович Шагал, стал одним из самых известных и популярных представителей мирового авангарда ХХ века, и лишь некоторые знают о его литературном даровании, что также он был писателем и поэтом.

  Первые стихи он написал в юном возрасте. Но они не сохранились – Марк потерял тетрадь «юношеских опытов».

Сохранились ещё стихотворения, Марка Захаровича, в переводе с идиш, которые он писал в разные периоды жизни:

       «Мой народ»

Народ без слёз – лишь путь блестит
                в слезах.
Тебя не водит больше облак странный.
Моисей твой умер. Он лежит в песках
на том пути к земле обетованной.

Молчат пророки, глотки надорвав
с тобой. Молчат багровые, от гнева.
И Песни Песней сладкого напева,
текущего, как мёд, не услыхать.

Твою скрижаль в душе и на челе
и на земле – готов порушить всякий.
Пьёт целый мир из вод, что не иссякли,
тебе глоток, оставив там – в земле!
Гонений, избиений – их не счесть.
Но миру не слышна твоя обида.
Народ мой, где звезда твоя – Давида?
Где нимб? Твоё достоинство? И честь?

Так разорви небесный свиток – жаль,
ты говоришь? Пусть в молниях ночами
сгорит сей хлам – чтоб хрусткими
                ногтями
ты нацарапал новую скрижаль.

А если в прошлом был ты виноват
и обречён – пусть в пепел грех твой
                канет,
и новая звезда над пеплом встанет,
и голуби из глаз твоих взлетят.

  Марк Захарович (Мойше Хацкелевич) Шагал, российский, белорусский и французский художник, родился 7 июля 1887 года в Витебске, Витебской губернии – ныне Республика Беларусь – 28 марта 1985 года. Сен-Поль-де-Ванс, провинция Прованс, Франция), прожил 97 лет.
 
  Помимо графики и живописи занимался также сценографией, писал стихи на идише.

  Жил в районе Песковатика, на окраине Витебска, был старшим ребёнком в семье приказчика Хацкеля Мордуховича Шагала (1863-1921) и его жены Фейги-Иты Менделевны Черниной (1871-1915).

  У него был один брат и пять сестёр. Родители поженились в 1886 году и приходились друг другу  двоюродными братом и сестрой.

  Отец много работал, таскал тяжёлые бочки с сельдью, но зарабатывал всего 20 рублей в месяц, средняя зарплата по Российской империи составляла 13 рублей в месяц.

  В своей книге «Моя жизнь», Марк писал о том, что с детства отца определили рассыльным к торговцу селёдкой, а его младшего брата – учеником к парикмахеру.

 Конечно, в рассыльных отец не остался, но за тридцать два года не пошёл дальше рабочего, приказчика в рыбной лавке.

  Марк видел, как отец перетаскивал огромные бочки, и сердце его трескалось, как ломкое турецкое печенье, при виде того, как он ворочал эти тяжести или достаёт селёдку из рассола закоченевшими руками. А жирный хозяин стоит рядышком, как чучело.

  Одежда отца была вечно забрызгана селёдочным рассолом. Блестящие чешуйки так и сыпались во все стороны.

  Отец представлялся Марку, загадочным и грустным. Каким-то непостижимым. Всегда утомлённый, озабоченный, только глаза светятся тихим, серо-голубым светом.

 Кстати, голубые глаза достались Марку от отца.

Отец, долговязый и тощий, возвращался домой, в грязной, засаленной рабочей одежке, с оттопыренными карманами – из одного торчал линяло - красный платок. И вечер входил в дом вместе с ним.

  Из этих карманов он вытаскивал пригоршни пирожков и засахаренных груш. И бурой, жилистой рукой раздавал их нам, детям. Нам эти лакомства казались куда соблазнительней и слаще, чем, если бы мы сами брали их со стола.

 А если нам не доставалось пирожков и груш из отцовских карманов, то вечер был бесцветным.

  Я один понимал отца, плоть от плоти своего народа, его взволнованную-молчаливую, поэтическую душу.

  Отец прожил 58 лет, и трагически погиб, в 1921 году, попав под автомобиль, почти единственного в Витебске.

  Мать ушла из жизни раньше, в 1915 году, прожив44 года.

  Памяти отца, Марк Шагал написал проникновенное стихотворение «Наследство», удачно переведённое с идиша, переводчиком и поэтом Львом Беринским:

       «Наследство»

Отец…
Он снова мне явился
во сне, собравшись в землю лечь.
Об избавлении молился,
о том, чтоб ношу скинуть с плеч…
Его убил холодный меч.

…Ты ждал чудес, ты ждал и плакал,
тряс в синагоге бородой.
Авраам, Исаак и нежный Иаков
внимали сердца голос твой.
Не покладая рук разбитых,
всю жизнь трудился ты –
затем,
чтоб нас вскормить, детей несытых
среди пустых и бедных стен.

Твоё наследство – ах как зыбко:
твой дух, которым я пропах,
твоя – в чертах моих – улыбка,
и сила – в двух моих руках…

  Марк получил традиционное еврейское образование на дому и в еврейской начальной школе (хедере – комната), изучил древнееврейский язык Библии - иврит, Тору и Талмуд, а с 1898 по 1905 год учился в 1-м Витебском четырёхклассном училище.

  В 1906 году, Марк учился изобразительному искусству в художественной школе витебского живописца Юделя Пэна.

  Вряд ли кто-нибудь не знает художника Марка Шагала, но вот его первый учитель Юдель Пэн незаслуженно забыт. Нет музея, ему посвящённого, нет памятников.

  В Витебском художественном музее открыт только один зал с его картинами, хотя в их музее 165 из оставшихся двухсот с небольшим, из 1500 картин, сотворённых художником за свою творческую жизнь.

  Всю свою жизнь Юдель Пэн исповедовал реализм. Своим идеалом в живописи считал Илью Репина. Как-то Репин согласился посмотреть картины Юделя Пэна. И под впечатлением от увиденного, назвал Юделя Пэна своим продолжателем, учеником и другом.

  Они стали видеться, и Илья Репин преподал Юделю Пэну немало уроков живописи – как теоритического, так и практического характера.

  В возрасте 31 года, Юдель Пэн получил диплом Академии художеств. Более того, ему присудили серебряную медаль, но, подумав, так и не вручили. Почему?

  Якобы на том основании, что, хотя Пэн и был вторым на курсе как художник, но сильно хромал по общеобразовательным дисциплинам.

Ну не давалась ему химия и Закон Божий, русский язык  и математика! Не для того он был рождён на свет, вот ведь какое дело…

  … В 1906 году Император Всероссийский Николай II посещает губернский город Витебск. Губернатор Левашов представляет Государю самых выдающихся деятелей края.

  В очередной раз губернатор и Николай II останавливаются перед шеренгой сановников, генералов и богатейших купцов. Все с регалиями и орденами.

  Царь пожимает руку ещё одному гражданину…

И вдруг губернатор Левашов подводит высочайшего гостя к невысокому, лет пятидесяти, человечку в гражданском костюме, с аккуратной бородкой.

  Ни одного ордена или знака отличия нет на его груди. Царь явно удивлён.

  «А это, Ваше Величество, Иегуда Пэн, самый знаменитый художник здешних мест, - пояснил губернатор Левашов.

 - Пожалуй, один из лучших во всей России. Так господин Репин всегда говорит. А ещё господин Пэн имеет большую заслугу перед городом Витебском. Он открыл у нас первую художественную школу».

 Царь кивнул, но руки человеку с именем «Иегуда» всё же не подал.
И тем не менее… Быть лично представленным государю – высшая честь для любого художника тех времён.

Надо сказать, что художник Юдель Пэн – одна из ключевых фигур «еврейского ренессанса» в истории изобразительного искусства начала ХХ века.

  За свою долгую жизнь этот мастер не только создал около полутора тысяч картин, но и воспитал целую плеяду гениальных еврейских художников и скульпторов, ставших впоследствии известными всему миру, к примеру:

- Осип Цадкин (1890-1967), скульптор, Франция.

- Оскар Мещанинов (1884-1956), скульптор, США.

- Заир Азгур (1908-1995), белорусский скульптор, Герой Социалистического Труда, лауреат  2-х Сталинских премий.


  В трудное время, гражданской войны, в 1919 году, Марк Захарович, чувствуя благодарность к первому учителю Юделю Пэну, принял его к себе в Витебское училище преподавателем, а также и Казимира Малевича, дабы они имели на кусок хлеба.

  Живя уже в Париже, Марк Захарович посылал письма Юделю Пэну, а в 1937 году отправил письмо сочувствия его родным и близким, по поводу трагической гибели выдающегося художника и педагога живописи.

  По иронии судьбы, Юделю Пэну, самому на склоне лет, пришлось расплачиваться жизнью за дар Божий – быть художником.

  Трагедия его судьбы, до сих пор будоражит умы тех, кто хоть однажды соприкоснулся с его творчеством и фактами биографии.

  История жизни живописца и кровавая драма: Юдель Моисеевич Пэн (1854-1937) – русский, позже белорусский советский живописец, педагог, еврей по национальности.

  Страшная история, связанная с его гибелью, до сих пор не имеет подлинной разгадки – одни лишь домыслы, предположения и сфабрикованное судебное дело.

  Юдель Пэн, жил один, и в 82-летнем возрасте, был зверски зарублен топором у себя дома. Не исключена и политическая подоплёка – ведь на дворе стоял 1937 год.

  В 1906 году Марк Шагал переехал в Петербург. Там его познакомили с известным адвокатом Максимом Винавером, он предоставил ему крышу над головой, проходную комнату , в редакции журнала «Восход».

  Помогал морально и материально. В комнате, где Марк и жил и писал картины, они были развешены на всех стенах, появились и первые покупатели, ценители неординарной живописи.

 Из книги Марка Шагала: «Моя жизнь»:

Захватив 27 рублей – единственные за всю жизнь деньги, которые отец дал мне на художественное образование,  я румяный и кудрявый юнец, отправляюсь в Петербург вместе с приятелем. Решено!

  Слёзы и гордость душили меня, когда я подбирал с пола деньги – отец швырнул их под стол. Ползал и подбирал. На отцовские расспросы я, заикаясь, отвечал, что хочу поступить в школу искусств…

  Какую мину он скроил и что сказал, не помню точно. Вернее всего, сначала промолчал, потом, по обыкновению, разогрел самовар, налил себе чаю и уж тогда, с набитым ртом, сказал:

«Что ж, поезжай, если хочешь. Но запомни: денег у меня больше нет. Сам знаешь. Это всё, что я могу наскрести. Высылать нечего не буду. Можешь не рассчитывать».

  В Петрограде в течение двух сезонов Марк Шагал занимался в Рисовальной школе Общества поощрения художеств, которую возглавлял Н.К. Рерих. В школу его приняли без экзаменов на третий курс.

  В 1909-1911 годах продолжал занятия у художника Леона Бакста – в частной художественной школе Санкт-Петербурга.

  Леон Бакст (Лейб-Хаим Израйлевич Розенберг), 1866,Гродно.-!924.Париж., еврейский художник, сценограф, иллюстратор и дизайнер в Российской империи. Работал в Санкт-Петербурге и Париже.

  Примечательна его картина, где изображена знаменитая поэтесса Серебряного века Зинаида Николаевна Гиппиус, признанный идол символизма. В момент написания портрета ей было 37 лет.

  Художник, Леон Бакст передал уверенность Зинаиды Николаевны в себе, её особую манеру щурить глаза, худобу, бледное лицо, насмешливо презрительный взгляд…

  Мы видим женщину в чёрном костюме тройке. У неё бархатные брюки до колен, белая рубашка с жабо, туфли с пряжками. Леон Бакст удлинил руки и ноги своей модели, чем придал всему облику особую остроту.

  Все, кто знал Гиппиус, утверждали, что она любит эпатировать окружающих. Именно такой поэтесса и предстала на картине Леона Бакста, которую можно назвать исключительным произведением искусства, характеризующий Серебряный век поэзии в России.

Надо сказать, Леон Бакст получил мировую славу, с 1910 года, проживая и работая в Париже.

  За заслуги его удостоили высшей награды Франции – ордена Почётного легиона.

  Леон Бакст, как сценограф, оформлял, для Сергея Дягилева, театрального и художественного деятеля организатора «Русских сезонов в Париже», с 1907 по 1921 год. Он декорировал самые известные спектакли русского балета, как:

«Спящая красавица, «Клеопатра», «Карнавал», «Шахерезада», «Жар-птица», «Нарцисс», «Видение розы», «Послеполуденный отдых фавна», «Дафнис и Хлоя».

Благодаря, мастеру, Леону Баксту, Париж знакомится с тем, что называют русским миром…

 Вот какой замечательный учитель, Леон Бакст, был у Марка Шагала, на протяжении двух лет, с 1909 по 1911 год, в частной школе Санкт-Петербурга.

  Он разрабатывал дизайн интерьеров и аксессуаров, мебели и посуды, ювелирных изделий и даже автомобилей.

  Благодаря своему витебскому приятелю Виктору Мекнеру и Тее Брахман, дочери витебского врача, так же учившейся в Петрограде, Марк Шагал вошёл в круг молодой интеллигенции, увлечённой искусством и поэзией.

  Тея Брахман была образованной и современной девушкой, несколько раз она позировала Марку обнажённой.

  Осенью 1909 года во время пребывания в Витебске, Тея познакомила Марка со своей подругой Бертой (Белла) Розенфельд, которая в то время училась в одном из лучших учебных заведений для девушек – школе Герье в Москве.

 Эта встреча оказалась решающей в судьбе художника. «С ней, не с Теей, а с ней должен быть я – вдруг озарила меня!

Она молчит, я тоже. Она смотрит – о, её глаза! – я тоже. Как будто они давным-давно знакомы, и она знает обо мне всё: моё детство, мою теперешнюю жизнь, и что со мной будет: как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел её в первый раз.

 И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, чёрные! Это мои глаза, моя душа. Тея в миг, стала мне чужой и безразличной. Я вошёл в новый дом, и он стал моим навсегда». - Марк Шагал: «Моя жизнь»

 Любовная тема в творчестве Марка Шагала неизменно связана с образом Беллы. С полотен и в стихах всех периодов его творчества, включая позднейший, после смерти Беллы, в 1944 году, на нас смотрели её «выпуклые чёрные глаза».

       «Жене»

Ты волосы свои несёшь
навстречу мне, и я, почуя
твой взгляд и трепет, тела дрожь.
тебя опять спросить хочу я:
где давние мои цветы
под хупой свадебной, далёкой?

Я помню: ночь, и рядом ты,
и в первый раз к тебе прилёг я,
и погасили мы Луну,
И свечек пламя заструилось,
и лишь к тебе моя стремилась
любовь, тебя избрав одну.

И стала ты женой моей
на годы долгие. Сладчайшей.
Дочь подарила – дар редчайший
в наиторжественный из дней…

 Её глаза узнаваемы в лицах почти всех изображённых им женщин.

  В 1911 году Марк Шагал на полученную стипендию, от адвоката Винавера Максима Моисеевича (1863-1926), поехал в Париж, где продолжил учиться и познакомился во французской столице с художниками и поэтами-авангардистами.Большой значение в судьбе будущего знаменитого художника Марка Шагала, сыграл Максим Винавер

  Максим Винавер – либеральный политический и еврейский общественный деятель, один из лидеров кадетской партии, депутат Государственной Думы, покровитель молодого Шагала. Благодаря Винаверу Шагал избежал мобилизации в армию по истечению двухлетней отсрочки, выхлопотанной для него Рерихом.

  Со своих средств Винавер предоставил  ежемесячную стипендию  Марку Захаровичу и посылал ему в Париж, во время учёбы, там с 1911 по 1914 год.

Здесь он впервые начал использовать личное имя Марк, вместо Мойше.

  Поселился Марк Шагал в районе Монпарнасе Парижа в комплексе Ла Рош-«Улей», где вместе жили и трудились люди искусства, испытывающие материальные трудности.

  Этот комплекс «Улей», состоящий из 140 ателье-студий, открыл меценат и скульптор Альфред Буше, которые сдавал за символическую плату начинающим художникам и литераторам, за символическую плату, месячная аренда стоила как два недорогих обеда.

  «Улей» - это трёхэтажная ротонда – купленная Альфредом Буше с распродажи имущества Всемирной выставки 1900 года, бордосских вин, по проекту инженера-строителя, архитектора ГуставаЭйфеля (1832-1923), и других его лёгких сооружений, типа павильонов.

 Надо сказать, что Густав Эйфель, был и создателем, архитектором Статуи Свободы, скульптор Фредерик Опост Бартольди, сооружённой ко Всемирной выставке 1876 года и к столетию американской независимости. Была подарена США Францией в 1886 году, высота её 93 метра.

  Через три года, в 1889 году, была сооружена Эйфелева башня, которую сам автор проекта, Густав Эйфель  называл её просто «трёхсотметровой башней». Сооружена к Всемирной выставке 1889 года, и приурочена к 100-летию Французской революции.

 Высота её сейчас с телевизионной антенной -324 метра -  высота равна 80- этажного дома. Является олицетворением столицы Франции-Парижа.

  Среди обитателей «Улья», в разное время, были художники Леже, Модильяни, Шагал, Сутин, Цадкин, Илья Сосновский, Архипенко, Нюренберг, Кремень, Штеренберг, Костецкий.

  Максим Винавер приезжая в Париж, разыскивал Марка Захаровича, улыбался и спрашивал: «Ну как?».

  После большевистской революции Максим Винавер эмигрировал во Францию. Во время Гражданской войны, был министром иностранных дел в Белом правительстве в Крыму, а затем в Париже – активным деятелем русской эмиграции.

  В Париже, куда уже Марк Шагал явился со своей семьёй, в 1923 году, с женой Беллой и дочкой Идой, молодой художник пришёл на свадьбу сына Винавера.

  Покровитель и меценат, Максим Винавер, хлопал Шагала по плечу и говорил:

«Оправдали, оправдали вы мои надежды!» и Шагал был встречей счастлив, как когда-то13 лет назад, когда он приютил его в редакции журнала «Восход» Санкт-Петербурга и отправил после в Париж, в 1911 году, без которого, по мнению Шагала, он был бы обыкновенным зелёным евреем.

  «Восход» - ежемесячный журнал, на русском языке, посвящённый интересам евреев, издававшийся без предварительной цензуры в Российской империи, с января 1881 по апрель 1906 года.

  Летом 1914 года художник приехал в Витебск, чтобы встретиться с родными и повидать Беллу.

  Но, началась война, и возвращение в Европу отложилось на неопределённый срок. 25 июля 1915 года состоялась свадьба Марка с Беллой. В 1916 году у них родилась дочь Ида, впоследствии ставшая биографом и исследователем творчества своего отца.

  В сентябре 1915 года Марк Шагал уехал в Петроград. Поступил на службу в Военно-промышленный институт. В 1916 году Марк Захарович вступил в Еврейское общество поощрения художеств, в 1917 году с семьёй возвратился в Витебск.

  Всем знакома картина из» Русского музея» Марка Шагала:

«Прогулка» (1917-1918).На ней изображена сцена фантастического полёта Беллы (жены Шагала), вознесённой в широкое, раскрытое, словно предназначенное для полёта небо, но связанной с землёй рукой и фигурой самого художника, удивительным образом «уложилось» на поверхности большого, почти квадратного холста.

  После революции в Октябре, его назначили уполномоченным комиссаром по делам искусств Витебской губернии.

  В городском архиве можно прочитать выданный А. В. Луначарским мандат №3051:

«Тов. Художник Марк Шагал назначается Уполномоченным по делам искусств в Витебской губернии. Всем революционным властям предлагается оказывать тов. Шагалу полное содействие».

  Уполномоченный, это фактически комиссар, Марку Шагалу, эту должность предоставил Нарком просвещения РСФСР Анатолий Луначарский, с ним художник был  хорошо знаком и встречался до революции в Париже.

  28 января 1919 года Марком Шагалом было открыто Витебское художественное училище.

  В 1920 году Марк Шагал уехал в Москву, поселился в «доме со львами» , на углу Лихова переулка и Садовой. По рекомендации режиссёра Анатолия Эфрона устроился работать в Московский камерный театр под руководством Алексея Грановского.

  Принимал участие в художественном оформлении театра: сначала рисовал настенные картины для аудитории и вестибюля, а затем костюмы и декорации, в том числе «Любовь на сцене» с портретом «балетной пары».

  В 1921 году театр А. Грановского открылся спектаклям: «Вечер Шолом - Алейхема», в оформлении Марка Захаровича.

  В 1921 году Марк Шагал работал преподавателем в подмосковной еврейской трудовой школе-колонии: «Интернационал» для беспризорников в Малаховке.

  В 1922 году вместе с семьёй уехал сначала в Литву, в Каунасе прошла его выставка, а затем в Германию.

  Осенью 1923 года по приглашению Амбруаза Воллара семья Шагала уехала в Париж. В 1937 году Шагал получил французское гражданство.

  В 1941 году руководство Музея современного искусства в Нью-Йорке пригласило Марка Захаровича переселиться из контролируемой нацистами Франции в США, и летом 1941 года семья Шагала приехала в Нью-Йорк, чем спас семью и себя, от неминуемой гибели в одном из концлагерей Польши.

  Однако 2 сентября 1944 года, Белла умерла от сепсиса в местной больнице: спустя девять месяцев художник написал две картины в память о любимой жене: «Свадебные огни» и «Рядом с ней».

  Отношения с Вирджинией Макнилл Хаггард, дочерью бывшего британского консула в США, начались, когда Марку Шагалу было 58 лет, Вирджинии -30 с небольшим.

 У них родился сын Дэвид, назвали в честь брата Шагала. В 1947 году Шагал приехал с семьёй во Францию. Через три года Вирджиния, забрав сына, неожиданно убежала от него с любовником.

  Через два года, 12 июля 1952 года Марк Захарович женился на «Ваве» - Валентине Бродской, владелице лондонского салона моды и дочери известного фабриканта и сахарозаводчика, из Российской империи Лазаря Бродского.

 Но музой всю жизнь оставалась только Белла, он до самой смерти отказывался говорить о ней, как об умершей:

       «Белла»

Нетронуты лежат мои цветы.
Твой белый шлейф плывёт, качаясь, в небе.
Блестит надгробье – это плачешь ты,
А я – тяжёлый серый пепел.
Вновь вопрошаю, путаясь в словах:
Ещё ты здесь? Мой шаг следишь сквозь
лето?
Смотри, невнятен путь мой, весь в слезах.
Что скажешь ты? Скажи. Я жду ответа.
«Красна, как свадьба нашей балдахин,
Любовь к народу, родине и дому –
Иди и грёзой нашей не буди.
Когда-нибудь, в какой-то миг один
Ко мне придёшь сквозь звёздную истому,
Зелёный весь, как поле на груди».

  В 1960 году Марк шагал стал лауреатом премии Эразма Роттердамского.

  Ежегодная премия , вручаемая с 1958 года, нидерландской некоммерческой организацией «Фонд Эразма», людям или институтам, внесшим значительный вклад в европейскую культуру, общественную жизнь, социальные науки.

  Фонд и премия носит имя Эразма Роттердамского. Эразм Роттердамский – один из крупнейших представителей Северного Возрождения (28.10.1466 – 12. 07. 1536), философ, мыслитель, теолог, библеист и писатель, прозванный «князем гуманистов».

Денежное выражение премии – 150 тысяч евро.

  Мировой известности, после него такой, достиг только Вольтер (Франсуа-Мари Аруэ), 21.11.1694-30.05.1778, французский философ-просветитель  XVII века, поэт, прозаик, сатирик, трагик, историк и публицист.

  С 1960-х годов Марк Захарович в основном перешёл на монументальные виды искусств мозаика, витражи, шпалеры, а также увлёкся скульптурой и керамикой.

  В начале 1960-х годов по заказу правительства Израиля Марк Шагал создал мозаику и шпалера для здания парламента в Иерусалиме.

  После этого успеха он получил множество заказов на оформление католических, лютеранских храмов и синагог по всей Европе, Америке и в Израиле.

  В 1964 году Марк Захарович расписал плафон парижской Гранд Оперы по заказу президента Франции Шарля де Голля.

  Заказ на роспись 77-летнему Марку Шагалу сделал министр культуры Франции Андре Мальро.

  Было много возражений против того, чтобы над французским национальным памятником работал еврей из Беларуси, а также, против того, чтобы здание, имеющее историческую ценность, расписывал художник с неклассической манерой письма.

  Марк Шагал работал над проектом около года. В результате было израсходовано 200 килограмм краски, а площадь холста занимала 220 квадратных метра.

  Плафон был прикреплен к потолку, на высоте 21 метра.

 Плафон был разделён художником цветом на пять секторов: белый, синий, жёлтый, красный и зелёный.

 Каждый из пяти секторов содержал сюжет одной или двух классических опер, либо балета:

Белый сектор – «Пеллеас и Мелисента», Клод Дебюсси.

Синий сектор - «Борис Годунов», Модест Мусоргский; «Волшебная флейта», Вольфганг Амадей Моцарт.

Жёлтый сектор – «Лебединое озеро», Пётр Чайковский;

«Жизель», Шарль Алан.

Красный сектор – «Жар-птица», Игорь Стравинский;

«Дафния и Хлоя», Морис Равель.

Зелёный сектор – «Ромео и Джульетта», Гектор Берлиоз;

«Тристан и Изольда», Ричард Вагнер.


 В центральном круге плафона, вокруг люстры, предстают персонажи из  оперы «Кармен» Бизе, а также персонажи опер Людвига ван Бетховена, Джузеппе Верди и К.В.Глюка.

 Также, роспись плафона украшает парижские архитектурные достопримечательности: Триумфальная арка, Эйфелева башня. Бурбонский дворец и Опера Гарнье.

 Роспись плафона была торжественно представлена зрителям 23 сентября 1964 года, на открытии присутствовало более 2000 человек.

  В 1966 году, Марк Захарович создал для Метрополитен-опера, в Нью-Йорке два панно, а в Чикаго украсил здание Национального банка мозаикой «Четыре времени года»-1972 год.

  В 1966 году Марк Шагал переехал в построенный специально для него дом, служивший одновременно и мастерской, расположенный в провинции Ниццы – Сен-Поль-де - Ванес.

  В 1977 году по приглашению Министерства культуры Советского Союза, Марк Шагал посетил Ленинград и  Москву.

  Ему организовали выставку в Третьяковской галереи. Художник подарил Третьяковке и Музею изобразительных искусств им. А. С. Пушкина свои работы.

  В 1977 году Марк Шагал был удостоен высшей награды Франции – Большого креста Почётного легиона, а в 1977-1978 году была устроена выставка работ художника в Лувре, приуроченная к 90-летию художника.

  Вопреки всем правилам, в Лувре были выставлены работы ещё живущего автора, что никогда до этого, никому из художников не делалось.

  Художественное, а также поэтическое творчество Марка Шагала – это особый мир, о котором можно много говорить.

  Был большой круг русских поэтов ХХ века, знакомых с ним, связанных с жизнью и творчеством Марка Захаровича. Это Александр Блок, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Анна Ахматова, поэты-шестидесятники – Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский.

  Марк Шагал любил поэзию Сергея Есенина, он сказал: «Мне больше нравится Есенин, с его неотразимой белозубой улыбкой…

После Блока это единственный в России крик души».

  Отношения с Маяковским складывались у Марка Шагала по- разному, и с годами менялись. Маяковский, всегда довольно резкий в своих оценках и симпатиях, относился к Марку Шагалу уважительно, принимая и признавая его талант.

  20 декабря 1922 года в Большом зале Политехнического института в докладе: «Что делает Берлин», он делился впечатлениями ль поездки в Берлин и Париж.

  Интересно для нас высказывание Маяковского, когда он говорил о немецком искусстве, о выставках, которые посетил:

  «В живописи главное место в Берлине экспрессионизм, но при ближайшем  рассмотрении знаменитейшими художниками его в Берлине оказалось русские – Шагал и Кандинский».

  Марк Шагал, примерно в то же время, говоря о первых послереволюционных годах в России, заметил на страницах «Моей жизни» в довольно, иронических тонах: «На собрании поэтов громче всех кричал Маяковский.

  Друзьями мы не были, хотя Маяковский и преподнёс мне одну свою книгу с такой дарственной надписью: «Дай Бог, чтобы каждый шагал, как Шагал»

  Хотя Маяковский так благожелательно отзывался о Шагале, и слова его стали чуть ли не афоризмом, который часто звучит и в наши дни в чёткой и броской по-маяковски формуле, сам Шагал в книге: «Моя жизнь» противопоставляет Маяковского Есенину.

Ему чужда громогласность и трибунность Маяковского и гораздо ближе обнажённое есенинское сердце, полное нежности и любви.

 Но позднее Марк Шагал оценил и поэзию Маяковского, в которой было «немало созвучного Шагалу – сочетание революционного пафоса и любовной лирики, космизма, библейской патетики и бурлеска.

  Великая русская поэтесса Анна Андреевна Ахматова, своей жизнью и творчеством была связана с самыми знаменитыми художниками века, с которыми встречалась и в России и в Париже.

  Когда вышла её книга стихов «Бег времени», Анна Ахматова предложила поместить на обложку рисунок Амедео Модильяни, сделанный в Париже в 1911 году.

 В своём эссе: «Амедео Модильяни» Анна Ахматова показывает художественную атмосферу Парижа, того времени, пишет:

  «А вокруг бушевал недавно победивший кубизм, осташиёся чуждым Модтльяни. Марк Шагал уже привёз в Париж свой волшебный Витебск, а по парижским бульварам разгуливало в качестве неизвестного молодого человека ещё не взошедшее светило – Чарли Чаплин».

  Это лаконичное поэтическое высказывание о Шагале стало давно уже крылатым – «волшебный Витебск». И тысячи людей видят именно таким в творчестве великого художника, древний город на Двине.

 Восторгаясь этим волшебством, сама Ахматова мечтает в «Царскосельской оде» описать свои родные места, как это делал вдохновенно Марк Шагал:

«Здесь не Темник, не Шуя –
Город парков и зал,
Но тебя опишу я,
Как свой Витебск – Шагал»

 Из русских поэтов уже другого поколения ХХ века, которых принято называть «шестидесятниками», с Шагалом связаны своими стихами, встречами, высказываниями поэты: Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко.

  Андрей Вознесенский бывал во Франции, в Сен Поль-де-Вансе и принимал Марка Захаровича у себя в Переделкине, посвятил ему статьи, ставшее знаменитым стихотворение «Васильки Шагала».

 Приехав в Витебск в декабре 1986 года, спустя год после кончины художника, Андрей Вознесенский ставит в горкоме партии вопрос о праздновании 100-летие художника и об увековечивании его памяти, хотя даже его авторитетное слово на «власть имущих» впечатление не произвело.

  В 1987 году, Андрей Вознесенский выступил в журнале «Огонёк» с большой статьёй «Гала Шагала», где в частности он говорил:

«В июле этого года весь мир будет отмечать столетие со дня рождения выдающегося художника современности марка Шагала, чьи картины хранятся в крупнейших художественных галереях мира, чьему творчеству посвящено множество статей, книг, монографий.

  Судьба его – легенда. Имя его – один из паролей искусства двадцатого века. Родившись в России, прожив в ней многие годы, он долго жил и творил вдали от неё.

 И всегда, ни на мгновение не забывал Родины, тосковал по ней, стремился к свиданию со своими соотечественниками.

  Его приезд в Советский Союз был и радостным, и печальным. Марк Шагал остро ощущал кровную связь с землёй своих предков, с отчим домом.

  Когда он говорил о Витебске, в его глазах стояли слёзы. Хочется надеяться, что у нас вскоре будет издана работа, посвящённая  творчеству выдающегося мастера кисти, открыта выставка его работ, организован музей…»

  В 1970 году, при жизни Марка Захаровича, Андрей Андреевич написал следующие строки:

«Если сердце не солгало,
то в каком-нибудь году
в Витебске в музей Шагала
обязательно зайду»

  В эссе «Стихи голубого патриарха», Андрей Вознесенский опоэтизировал и самого художника, и его творчество:

  «Вряд ли кто из художников так в буквальном смысле был поэтом, как этот сын витебского селёдочника. Безумные, василькового цвета избы, красные петухи, зелёные свиньи, загадочные саркастические козы – всё увидено взглядом поэта…».

  В одной из подписей на своей книге Андрею Вознесенскому, Марк Шагал сделал пометку:

«Для поэта - друга» и тут же рядом нарисовал, не отрываясь от листа, музу, а она выпускает сердце, словно  птицу, из ладони.

  В 1973 году после многолетнего перерыва, Марк Шагал прилетел в Москву. И тогда Андрей Вознесенский написал стихотворение, которое достойно венчает всё, написанное им о художнике.

  Это стихотворение «Васильки Шагала», построенные на простом эпизоде: в гостиничном номере у Шагала стоят в банке васильки -  стихи разворачиваются в одну земную и небесную метафору, в которой жизнь, творчество, история.

И на фоне – биография Мастера, его поэтический портрет:

         «Васильки Шагала»

Лик ваш серебряный, как алебарда.
Жесты легки.
В вашей гостинице аляповатой
в банке спрессованы васильки.

Милый, во что вы действительно любите!
С Витебска ими раним и любим.
Дикорастущие сорные тюбики
с дьявольски
             выдавленным
                голубым!

Сирый цветок из породы репейников,
но его синий не знает соперников.
Марка Шагала, загадка Шагала –
рупь у Савеловского вокзала!

Это росло у Бориса и Глеба,
В хохоте нэпа и чебурек.
Во поле хлеба – чуточку неба.
Небом единым жив человек.

Их виражей голубые зазубрины –
С чисто готической тягою вверх.
Поле любимо, но небо возлюблено.
Небом единым жив человек.

В небе коровы парят и ундины.
Зонтик раскройте, идя на проспект.
Родины разны, но небо едино.
Небом единым жив человек.

Как занесло васильковое семя
на Елисейские, на поля?
Как заплетали венок Вы на темя
Гранд Опера, Гранд Опера!

В век ширпотреба нет его, неба.
Доля художников хуже калек.
Давать им сребреники нелепо –
Небом единым жив человек.

Ваши холсты из фашистского бреда
от изуверов свершали побег.
Свёрнуто в трубку запретное небо,
но только небом жив человек.

Не протрубили трубы господни
Над катастрофою мировой –
В трубочку свернутые полотна
Воют архангельскою трубой!

Кто целовал твоё поле, Россия,
пока не выступят васильки?
Твои сорняки всемирно красивы,
хоть экспортируй их, сорняки.

С поезда выйдешь – как окликают!
По полю дрожь.
Поле пришпорено васильками,
как ни уходишь – всё не уйдёшь…

Выйдешь ли вечером – будто захварываешь,
во поле углические зрачки.
АХ, Марк Захарович, Марк Захарович,
всё васильки, всё васильки…

Не Иегова, не Иисусе,
Ах, Марк Захарович, нарисуйте
Непобедимо синий завет –
Небом Единым Жив Человек.

1973 год.

  В живописи Марк Шагал был чудотворцем, об этом сказано, в чудесном стихотворении Андрея Вознесенского «Васильки Шагала».

  Другой выдающийся советский поэт Евгений Евтушенко, 6 июня  1995 года приехал на пушкинский праздник в Витебск, Марка Шагала не было уже десять лет в живых, побывал на выставке картин и учителя Марка Захаровича, по живописи, Юделя Пэна и в шагаловских местах города.

  И Евгений Евтушенко рассказал эпизод, о том, что во Франции, Шагал предлагал подарить свои картины родине и просил лишь, чтобы ему дали скромный домик в Витебске. Шагал подписал свой альбом Н. С. Хрущёву, но в подписи вместо «с любовью к нему», сделал многозначительную описку: «с любовью к небу».

  Евтушенко вернулся в Москву из Франции, передал альбом-монографию помощнику Хрущёва В. Лебедеву, который полистал драгоценный дар и сказал:

 «Евреи, да ещё летают… Это нам не нужно»,
«Как жаль, - говорил Евтушенко – что я тогда не забрал этот альбом».

  Евгений Евтушенко написал стихотворение «Запасники», со строками:

«Чем вас живопись испугала,
если прячут в подвалах Шагала?
Чем страшна для двухсот миллионов
Гончарова и Ларионов?
Что стрясётся с державой, милейшие,
если людям покажут Малевича?
И устои кремля исполинского
рухнут, если покажут Кандинского?..»

  Роберт Рождественский был один из трёх поэтов- «шестидесятников», которым посчастливилось встретиться с Марком Шагалом в Париже и посвятить ему свои стихотворные строки.

  Стихотворение Рождественского «Марк Шагал», получилось очень тёплым, трогательным и с привкусом ностальгии.

А после прочтения в памяти надолго остаётся крылатое и афористичное: «А вы не из Витебска?»

       «Марк Шагал»

Он стар и похож на своё одиночество.
Ему рассуждать о погоде не хочется.
Он сразу с вопроса:
«А Вы не из Витебска…» -
Долгая пауза.
А после – слова монотонно и пасмурно:
«Тружусь и хвораю…
В Венеции выставка…
Так Вы не из Витебска?..»
«Нет, не из Витебска…»

Он в сторону смотрит.
Не слышит, не слышит.
Какой-то нездешней далёкостью дышит,
 пытаясь до детства дотронуться бережно…
И нету ни Канн, ни Лазурного берега,
ни нынешней славы…
Светло и растерянно
он тянется к Витебску, словно растение…

Тот Витебск его – пропылённый и жаркий –
приколот к земле каланчою пожарной.
Там свадьбы и смерти, моленья и ярмарки.
Там зреют особенно крупные яблоки,
и сонный извозчик по площади катит…
«А Вы не из Витебска?..
Он замолкает.
И вдруг произносит, как самое-самое.
название улиц:
Смоленская.
Замковая.
Как Волгою, хвастает Видьбой-рекою
и машет
по-детски прозрачной рукою…
«Так Вы не из Витебска…»
Надо прощаться.
Прощаться.
Скорее домой возвращаться…
Деревья стоят вдоль дороги навытяжку.
Темнеет…
И жалко, что я не из Витебска.

Это стихотворение: «Марк Шагал» Роберта Рождественского было напечатано 15 октября 1980 года в «Литературной газете».

 Жители Витебска были сердечно благодарны поэту. Одно только повторение «Вы не из Витебска», уже для земляков Марка Захаровича дороже дорогого.

 Поэт Константин Симонов уважительно относился к Казимиру Малевичу, Марку Шагалу.
Константин Михайлович говорил, что «надо старикам», (так и называл их), вернуть добрые имена, славу, которую они, безусловно выстрадали».

  Его интересовало, есть ли в витебском архиве документы о тех днях, экспонируются ли в местном музее картины, созданные в 20-е годы, и особенно спрашивал о Шагале: помнят ли его в городе, есть ли хоть одна работа в Витебске, который он прославил на весь мир.

  И ему было стыдно, что на все его вопросы отвечали: нет…

  За доброе имя Шагала вступились и помогли вернуть знание о творчество художника на родину и другие поэты – и все они в какой-то степени, кто больше, кто меньше были его соучениками.

Их выступления, их стихи тоже сыграли свою роль!

  Благодаря гению художника образы его картин и образ самого города Витебска вошли в мировую литературу, в поэзию ХХ столетия. Его знал и любил, писал о нём в 1967 году, кажется. Чуть ли не первым в советской печати Илья Эренбург:

  «Шагал – поэт или, если точнее определить сказочник, Андерсен живописи – Шагал показывает людей Витебска.

  Может быть, пришло время показать работы витебчанина Марка Захаровича Шагала не только французам или японцам, но также его землякам».

Завершу повествование о художнике, стихотворением Евгения Евтушенко:

«У каждого свой Витебск,
Все люди - провинциалы.
У всех - по карьере тоска.
И все бы правительствовали,
Да только кишка тонка.
Во снах каждый – витязь,
Но сколько трусливо он лгал!
У каждого есть свой Витебск,
Но только не каждый – Шагал»

  Работы художника Марка Захаровича Шагала известны во всём мире, и находятся во многих странах:

Белоруссия:
Витебск – каменный дом-музей на улице Покровской, открыт в 1997 году, после перестройки, здесь домашняя обстановка и утварь семьи Шагала.

Арт-центр Марка Шагала, улица Путны 2, гравюры по дереву и металлу, литографии, серия иллюстраций к повести: «Мёртвые души» Н. В, Гоголя.

В коллекции около 300 графических работ. Интересный факт: это старинное здание можно рассмотреть на картине художника «Над городом».

Самая значительная коллекция  живописных работ Марка Шагала в Белоруссии хранится в Минске. Целых шесть картин художника можно увидеть в коллекции галереи «Арт-Беларусь» - Дворец искусств, улица Козлова №3.

  Среди них ранняя работа «Лунатик»,  которую художник создал в парижском Улье, более зрелые живописные полотна «Часы на пылающем небе» и две литографии – «Акробатка на лошади» и автопортрет.

Россия:

В российских музеях, есть отличные собрание картин Марка Шагала:

Санкт-Петербург:

  Русский музей: здесь несколько живописных работ 1914-1917 годов, среди них знаковая картина: «На прогулке».

  В Эрмитаже – только гравюры и графические работы. В Санкт-Петербурге можно отыскать дом, где жили Марк и его жена Белла, переулок Перекупной №7

Москва:

  Постоянная экспозиция в Третьяковке около десяти картин, в том числе и очень знаменитые полотна: «Над городом» или огромное панно для оформления Еврейского театра.

  В Пушкинском музее – здесь, среди прочего увидеть: «Художник и его невеста» и «Ноктюрн (Ночная сцена)».

  «Ноктюрн» - картина-воспоминание, картина-прощание. Рисуя любимую в белом погребальном саване, он будто бы признаётся, наконец, самому себе, что она покинула его навсегда.

  Он вспоминает всю их такую большую и важную общую историю и изображает под летящей, на красном коне, Беллой, дом на Покровской улице в Витебске, в котором они жили первое время после свадьбы.

Но судьба неумолима, и огненный конь уносит возлюбленную всё дальше от скорбящего художника.

  Летящие над землёй люди всегда были одной из любимых тем Марка Шагала. Вскоре после женитьбы на Белле, он написал несколько самых знаковых своих работ, объединённых этим сюжетом.

  В знаменитой картине «Над городом», художник парит в небе, бережно баюкая в объятиях возлюбленную. В картине: «Прогулка» - твёрдо стоит на ногах с широкой улыбкой, удерживает рвущуюся в полёт Беллу.

  На многих полотнах Марка Шагала, полёт символизирует счастье и окрыляющую любовь.

  В «Ноктюрне» же улетающая Белла, становится символом счастья потерянного, недосягаемого. В складках её савана, Марк Захарович изобразил свой призрачный профиль, как будто готовый исчезнуть в любой момент так же безвозвратно, как исчезла его любимая.

  Основным направляющим элементом творчества Марка Захаровича Шагала является его национальное еврейское самоощущение, неразрывно связанное для него с призванием.

 «Если бы я не был евреем, как я это понимаю, я не был бы художником или был бы совсем другим художником». – сформулировал он свою позицию в одном из эссе.

Франция:

  Во Франции Марк Шагал провёл большую часть своей жизни – и создал множество прекрасных полотен.

  В Париже, в  «Центре Помпиду» - можно увидеть нежную картину «Белла в белом воротничке». Прекрасная роспись на огромном плафоне 220 кв.метров – «Гранд Оперы».

Национальный музей Марка Шагала в Ницце:

  В Ниццу Марк Шагал перебрался в 1966 году – для него здесь возвели дом, по проекту архитектора Андре Эрмана, который одновременно служил и мастерской художнику.

Для музея Марк Захарович создал витражи и мозаику на фасаде. В трёх залах музея можно увидеть циклы картин, которые Марк Шагал передал правительству Франции – в основном, это серия полотен с библейскими мотивами.

США:

  Летом 1941 года Марк Шагал с семьёй перебрался в Нью-Йорк, по приглашению Музея современного искусства. Семья планировала вернуться во Францию после войны, но случилась трагедия: жена Белла скончалась в 1944 году.

  Марк Шагал вернулся в Европу, во Францию, в 1947 году, уже с другой женой.

  Сегодня в американских музеях можно увидеть довольно внушительную коллекцию работ Марка Захаровича.

  Художественный музей Филадельфии, картины – «Поэт, или половина четвёртого», «Над Витебском», «К моей невесте» и другие.

  Для Института искусств, в Чикаго художник создал здоровенный витраж, а на Chase Tower Plaza красуется мозаика Шагала под названием  «Четыре сезона» - 21 метр в длину.

  В Нью-Йорке – музей Гуггенхайма, здесь собрано много работ из коллекции, а для Метрополитен музея и Метрополитен Оперы  - Марк Шагал создал два прекрасных панно на 9 и 11 метров.

  В галерее «МоМа», то есть Музей современного искусства на Манхеттене в Нью-Йорке, одном из первых старейших и крупнейших музеев современного искусства,  1929 год появления.

  Ежегодно Музей современного искусства, в Нью-Йорке, посещают более 3 млн. человек, первое место среди музеев своего профиля.

  Вслед за этим Музеем современного искусства, стали появляться подобные музеи по всему миру. В галереи  выставлены полотна «Я и моя деревня», а в хранилище музея ждут своего часа две сотни работ Марка Шагала.

  Неплохие подборки работ Марка Шагала, есть и в Национальной галереи Канады, в Оттаве.

 Разумеется, множество работ художника рассыпано по всему миру. Есть ещё места, где можно посмотреть хотя бы парочку картин:

Великобритания:

  В галерее Тейт Модерн в Лондоне – среди них, например: «Зелёный осёл».

Нидерланды:

  В Городском музее Стеделейк, в Амстердаме тоже хранятся знаковые полотна: например «Скрипач», «Автопортрет с семью пальцами».

Испания:
Здесь в Музее Тиссена-Борнемисы в Мадриде – есть четыре работы мастера.

  Как-то цыганка нагадала, в молодости, Марку Шагалу, что он умрёт в полёте…

А полёт, в картинах, выдающегося художника, символизировал счастье и окрыляющую любовь.

  Марк Захарович находился в кресле – качалке, 28 марта 1985 года, и опочил, в возрасте 97-лет, когда подымался в лифте, между первым и вторым этажом.

  Умер со слабой улыбкой на тонких губах – умер, взвиваясь в небо. На его картинах парят горизонтальные скрипачи, ремесленники, влюблённые. Он к ним присоединился…

Из поэтического наследия Марка Шагала.

       «Памяти художников – жертв катастрофы»

Всех знал ли я? Бывал ли я у всех
в мансардах, мастерских? Все их
картины
я видел ли – поодаль и вблизи?
себя покинув, жизнь свою и годы,
я ухожу к безвестной их могиле.
Они зовут меня. И тянут вниз
меня-невинного, виновного – в их яму
 - А где ты был тогда? – они кричат.
 - Я спасся бегством…

Их в бани смерти повели, там вкус
своей испарины они узнали.
Им свет мелькнул, - они прозрели свет
Ещё ненарисованных картин.
Сочли свои непрожитые годы,
что впрок они хранили, ожидая
всех грёз – недоприснившихся иль тех, что
проспали въявь, - всех грёз всевоплощенья.

Вновь приоткрылся детства уголок
С его мукою, в окруженье звёздном,
Пророчивший им светозарный путь.
И юная любовь в ночном дому
или высоких травах, на горах
или в долине, и прекрасный плод,
забрызганный под струйкой молока,
заваленный цветами, обещавший
Ганэйдн, рай!
Глаза и руки матери, в дорогу
благословившей их – к неблизкой славе.
Я вижу их, оборванных, босых
и онемевших – на иных дорогах.
Их братьев Израэлса, Писсаро
и Модильяни – братьев наших тащат
                на верёвках
потомки Холбейни и Дюрера – на смерть
в печах. Где слёзы взять,
как мне заплакать?
В моих глазах впитала слёзы соль.
Мне их издёвкой выжгли – дабы я
последнего не ведал утешенья,
последнего не тешился надеждой.

Мне – плакать? Мне, кто слышал
                каждый день,
как наверху на крыше вышибают
последнюю подпорку? Мне, войной
измаявшемуся – за пядь земли,
где я стою, в которую я буду
                положен на покой?

Я вижу дом,
огонь и газ, всходяшие в лазурь
и облак мой вдруг сделавшие чёрным.
Я вижу вырванные волосы и зубы.
И ярость – мой отныне колорит.
В пустыне перед грудами обувок,
Одежд, золы и мусора – стою
и бормочу свой кадиш. (поминальная молитва)
Стою и бормочу.

И вниз ко мне спускаются с картин
Давид, мой песнопевец с арфой – хочет
Помочь заплакать мне, два-три псалма
натренькав. Вижу следом Моисей
идёт, он говорит нам не страшитесь!
Он вам велит в покое пребывать,
Доколе он для мира не начертит –
Для нового! – новейшую скрижаль.

Последняя мерцает искра,
последний контур исчезает.
Так тихо – как перед потопом.
Я поднимаюсь, я прощаюсь с вами
И – в путь, к нововозведённому Храму,
Где я зажгу свечу пред каждым
                вашим
      пресветлым ликом.

  1950 год. Написано в память о 84-х художников, знакомых Марку Захаровичу, по Парижу, убитых фашистами.

       «Высокие врата»

Отечество моё – в моей душе.
Вы поняли?
Вхожу в неё без визы.
Когда мне одиноко – она видит.
Уложит спать.
Укутает, как мать.

Во мне растут зелёные сады.
и витебские скорбные заборы.
и переулки тянутся кривые.
Вот только нет домов.
в них – моё детство.
и, как оно, разрушились домишки.

Летят по небу бывшие жильцы.
Где их жильё?
В моей душе дырявой.
Вот почему я слабо улыбаюсь,
как слабенькое северное солнце.
А если плачу –
это плачет дождь.

Бывало –
две головы я весело носил.
Бывало –
те обе головы мои смеялись,
накрытые любовным одеялом…
Ах, умерли, как резкий запах розы!

Мне кажется, я всё иду к Вратам,
иду вперёд, даже идя обратно, -
передо мной высокие Врата.
Врата – это распахнутые стены,
Там громы отгремевшие ночуют
И молнии расщепленно трещат.

       ***

Я сын Твой ползать
рождённый на земле.
Ты дал мне краски в руки,
дал мне кисть,
а как Тебя изображать – не знаю.

Вот это небо? Землю? Своё сердце?
Руины городов? Горящих братьев?
Глаза слезами полнятся – не вижу,
куда бежать, к кому лететь.

Ведь кто-то есть, кто нам дарует
жизнь
Ведь кто-то есть, кто нам назначил
смерть.

Ведь Он бы мог помочь мне, чтоб картина
моя светилась радостью…

       «Картина»

Моя кровать – картина. Я ложусь
И засыпаю, погружённый в краски.
Но ты, любовь, заснуть мне не даёшь!
Ты вечно будишь, словно солнце ночью!

Меня тоска земная пробуждает,
Надежды пробуждают, тормоша,
Толкают в бок, не ставшие мазками
И даже не натянуты на холст.

Я убегаю ввысь, где без меня
Страдают мои высохшие кости.
Как Иисус,
Распят я на мольберте.
Неужто я окончен? Неужели
Окончена моя картина?

Жизнь
Сверкает, продолжается, бежит.

       «Белые ступеньки в небо»

Брожу по миру, как в глухом лесу,
То на ногах, пройдусь, то на руках,
И жухлый лист с небес летит на землю.
Мне жутко.

Рисую мир в оцепененье сна.
Когда мой лес завалит снегопадом.
Картины превратятся в сновиденья.
Но столько лет я среди них стою!

Я жизнь провёл в предощущенье чуда.
Я жду – когда ж меня ты обовьёшь,
Чтоб снег,
                как будто лесенка,
                спустился.

Стоять мне надоело – полетим
С тобою в небо по ступенькам белым!

  перевод Андрея Вознесенского.