Что такое поэзия?

Всем привет!
Это второе, исправленное и дополненное издание статьи. Все комментарии, сделанные до февраля 2024 года касались старой версии. Впрочем, мнения сторон, высказанные в этих комментариях, остались актуальными, и я призываю всех читателей либо высказаться под любой из имеющихся рецензий, либо написать свою. Если кто-то не хочет, чтобы в переговорах могли участвовать третьи лица, пишите в личку, но для меня предпочтительна публичность.
В этой статье я попытался провести более-менее приближенное к научному исследование вопроса, вынесенного в заголовок. Наверное, вы такие обзоры уже видели. Но лишний обзор всё равно лишним не будет. Если вы умеете вести научную взаимоуважительную дискуссию, можно и поспорить в комментариях. И у вас даже будет шанс стать соавторами, если вам удастся меня в чём-то переубедить.
Во-первых, зачем вообще нужна чёткая терминология? Наверняка ведь найдутся критики, заявляющие, что поэзия – слишком тонкий предмет, чтобы подвергаться экзекуции определениями. На самом деле, терминология нужна для корректного общения: формулирования, выполнения и контроля общих задач. Если разные люди вкладывают в один и тот же термин разные значения, они никогда не смогут договориться. Именно поэтому все науки, законодательные акты, юридически значимые договорённости начинаются с формулировки определений используемых терминов. И, если ведущие мировые державы в Организации Объединённых Наций не могут прийти к единому мнению о том, что считать терроризмом, то и борьба с терроризмом на уровне ООН вестись не может. Но мы-то с Вами понимаем, что они, конечно, договорятся, если захотят. Потому и не могут, что не хотят! Преследуют какие-то свои тайные цели, не соответствующие декларируемым общечеловеческим ценностям.
То же и с поэзией. Те, кто настаивает на невозможности точного определения термина, – просто пытаются замутить воду, преследуя собственные цели. И очень большой вопрос: совпадают ли эти цели с надеждами общества на вклад в его развитие духовной культуры вообще и поэзии в частности. Беру на себя смелость заявить: принципиальную неопределённость термина «поэзия» отстаивают антиобщественные личности, т.е. люди, не готовые примириться с окружающим их обществом. Это всякие революционеры, мизантропы или сочувствующие им лица. Задача договориться с ними (во всяком случае – с первыми двумя категориями) заведомо невыполнима, поэтому я её перед собой не ставлю, обращаю свою статью ко всем остальным и настаиваю на необходимости чёткого определения термина «поэзия».
Начинать такую работу, естественно, нужно с имеющихся справочников. Сначала заглянем в историю. Словарь А.Д. Михельсона, 1865 г.: «Поэзия – греч. poiesis, от poieo, творить. Непосредственное развитие истины, в котором мысль высказывается через образ, и в котором главный деятель есть фантазия». Словарь иностранных слов Ф. Павленкова, 1907 г.: «Поэзия – (греч. - «творчество») искусство изображать в слове прекрасное». Словарь иностранных слов А.Н. Чудинова, 1910 г.: «Поэзия - (греч., от poieo - творить). Одно из двух тонических искусств, воспроизводящее, при помощи слова, мир идеальный; гармония между содержанием и формой, в которой оно выражается». Ну и, пожалуй, самое краткое и понятное определение М. Попова от 1907 г.: «Поэзия – изображение прекрасного словом». Таким образом, исторически поэзию рассматривали как синоним вообще любого творчества, но в большей степени использующего в качестве инструмента слово. Учитывая тот факт, что творчество тогда (со времён древнегреческого пантеизма!) ещё не вполне дифференцировалось от науки, отражение мира и познание мира можно было считать приблизительными синонимами. В результате получалось, что «хороший сапожник – тоже поэт, а плохой поэт – тоже сапожник». Вряд ли такие определения сейчас следует использовать для объективного анализа, но именно от них и идёт современная неразбериха.
Новый словарь иностранных слов Е. Н. Захаренко, Л. Н. Комаровой, И. В. Нечаевой (2008 г.) указывает сразу четыре значения слова «поэзия».
1) искусство слова;
2) стихотворная, ритмически построенная речь (противополагается прозе);
3) совокупность стихотворных произведений какого-л, народа, времени, поэта или группы поэтов;
4) очарование, обаяние; что-л. прекрасное, волнующее.
Сразу бросается в глаза несовместимость этих значений. Первое из них явно включает прозу, а второе так же явно ей противопоставляется. В первых трёх значениях принципиальным является использование в качестве используемого инструмента слова, в четвёртом это ограничение не менее принципиально снимается. Вывод: говоря о «поэзии» всегда нужно указывать, какое значение слова используется и не подменять эти значения произвольно в ходе дискуссии. Каждое значение слова «поэзия» подходит для разных контекстов. Я хотел бы обсудить термин «поэзия» применительно к следующей практической цели: какое литературное произведение является поэтическим, а какое нельзя считать таковым. Если чёткую границу установить не удастся, то нужно ввести критерий или набор критериев, по которым можно хотя бы ориентироваться: в какой мере это поэзия, а в какой – нет. При такой постановке вопроса первое, третье и четвёртое значения, указанные в словаре, сразу становятся неактуальными. Остаётся второе значение.
Но при обсуждении термина «поэзия» в этом значении со стороны одной или нескольких сторон дискуссии стандартным способом манипуляции сознанием читателей и оппонентов является использование того же термина в 4-м значении без каких-либо оговорок, как будто бы так было можно. Нет, господа, так нельзя! Хотя, следует согласиться с тем, что этот в общем-то мошеннический приём весьма художественен и эффективен. Например, проследите две логические цепочки и попытайтесь сформулировать найденные вами различия:
1. Поэзия ДОЛЖНА БЫТЬ – (…). Вот, посмотри, на пример истинной Поэзии – (…). Разве твоя поэзия такая?! То, что ты называешь поэзией – не поэзия, то, что ты называешь стихами – не стихи, а сам ты – не поэт! А не знаю кто.
2. Человек ДОЛЖЕН БЫТЬ – (…). Вот, посмотри на пример истинного Человека – (…). Разве ты такой!? Ты – не человек! А не знаю кто.
Думаю, что вербализовать различия вам, как и мне, не удалось. Теперь представьте, что некто выразился так о Вашей персоне. Вы сможете его опровергнуть без чёткой терминологии? Не переоценивайте собственные возможности, они всё равно ограничены, в отличие от лжи, которая может быть безграничной! У кого-то уже и Пушкин поэтом не считается!
Итак, начнём анализ определения поэзии, которое сейчас кочует в интернете, и на которое достаточно часто ссылаются те, кто пытается разобраться в вопросе: «Под поэзией понимается особая форма организации речи, при которой в речи присутствуют рифмы и ритм, а также поэтический образ, эмоциональность и целостная структура». Что такое целостная структура организации речи остаётся догадываться. Но, что бы это ни было, вряд ли этот признак достоин быть определяющим. Но в это определение наряду с ритмом, внесены такие претендующие на обязательность признаки, как образность и эмоциональность. Попробуем проанализировать их важность.
Образность – это, вероятно, обращение к эмоциям аудитории. Таким образом, образность и эмоциональность можно понимать, как единое целое. Эмоции – важный элемент первой сигнальной системы, объединяющей нас с животными и глубоко влияющий на подсознание человека. Художественность – основа изобразительного искусства и музыки. Литература, в т.ч. поэзия (если рассматривать поэзию, как разновидность литературы), опирается на слово – основной элемент второй сигнальной системы, имеющейся только у людей и опирающейся на сознание. Поэтому любую литературу неправильно рассматривать в отрыве от её социальной гуманистической и просветительской функции. Поэзию обычно относят к художественной литературе, для которой как раз и характерно наличие образности и эмоциональности. Художественная литература в текущее время делится только на две части: проза и поэзия. Третьего не дано, если не поэзия – то проза. А если не проза – то поэзия. Я бы, честно говоря, сделал бы промежуточную нишу – для верлибристов и особо изящных словестов, чтобы они не лезли со своими произведениями в поэзию и прозу соответственно и не мутили бы там воду. Но это пока только мои хотелки.
Т.к. вторая сигнальная система основана на первой, влияние слов на эмоции закономерно. Уже само ритмическое построение речи обеспечивает эмоциональность. Поэтому, проза может быть художественной и нет, а поэзия – не может. Например, строки:
«Ля-ля-ля,
Ля-ля-ля»,
– не могут лишаться звания поэзии. Они подходят под любое определение. Или стихи про переходный эпителий, которые на первом курсе я услышал на лекции по гистологии:
«Клетки разной высоты,
Ядра в несколько рядов,
Но все они лежат на базальной мембране».
Ну разве это не поэзия!? Возможно, если бы лектор заранее не предупредил, что сейчас будут стихи, никто бы и не заметил ритма. Но уже сам факт того, что сухой научный текст стал стихами, произвёл на аудиторию такое мощное эмоциональное воздействие, что эти строки слушатели помнят и через сорок лет (я проверял)!
Таким образом, воздействие стихов на эмоции чрезвычайно важно, но включение его в определение не обязательно. Уже наличие ритма автоматически его обеспечивает. Поэтому упоминание образности в определении вполне можно опустить. Необходимость соблюдения ритма автоматически обеспечивает и творческий характер любых стихов. Ведь каждое ритмическое изречение нужно сначала сочинить, обычная повседневная речь здесь не подходит.
Приведу в этой связи ещё одну свою хотелку. Я показал на конкретных примерах (можете туда добавить что-то на ваш вкус), что и научная, и публицистическая, и прикладная литература тоже может быть выполнена как в поэтической, так и в прозаической форме. При этом, поэтическую форму добавляют в научный, рекламный и др. текст именно для придания ему эмоциональной окраски (воззрения, что эмоции и наука несовместимы, – очевидно устарели). Поэтому я предлагаю филологам поделить на поэзию и прозу не только художественную литературу, а литературу вообще. Или, как неплохой вариант, считать любую специальную стихотворную литературу «специальной литературой с художественным компонентом» и присвоить такой литературе какую-то свою специальную филологическую метку, чтобы никто не мог назвать её «непоэзией».
Сами поэты вопрос о сущности поэзии поднимают редко, а при настойчивых просьбах начинают ответ с: «По моему мнению…», – а потом произносят очередную мутную неоднозначную фразу. Обращу также внимание читателя на провокационный характер подобных вопросов. Они, как правило, задаются в форме: «Что ДЛЯ ВАС – поэзия?» Тем самым, отвечающему предлагается отказаться от общепринятых стандартов и сотворить что-то свое, не совпадающее с общепринятым. Поэтов с их художественным мышлением подталкивают определять поэзию в четвёртом значении справочника (где она практически отождествляется с эстетикой). Понятие красоты у каждого, естественно, разное, здесь есть, где разгуляться. Но ведь потом эти недобросовестные публицисты пытаются трактовать откровения поэта, как оценку поэзии в том значении, которое мы обсуждаем сейчас! Причём не только применительно к творчеству данного конкретного поэта! Ну конечно – провокация!
Меня заинтересовала, в частности, цитата от уважаемой Алкоры, которая воспитала и воспитывает новое поколение российских поэтов: «Стихи – это особенный жанр литературного творчества. Они ничего не должны объяснять читателю, их цель – показывать, рождать эмоциональный отклик. Авторские объяснения происходящего в рифму – это рифмованная проза…»
Красиво сказано. Несложный анализ показывает, впрочем, что стихи здесь поделены на «стихи» и «рифмованную прозу» (нечто не вполне определённое, но, очевидно, негативное), положение: «Стихи ничего не должны объяснять читателю», – интерпретируется, как: «Стихи должны ничего не объяснять читателю», – а положение: «Цель стихов – показывать, рождать эмоциональный отклик», – редуцировано до: «Единственная цель стихов – рождать эмоциональный отклик». Наряду с явным злоупотреблением Пушкинским положением о том, что для поэзии допустимо быть глуповатой, в этой цитате одновременно наносится и совершенно незаслуженное оскорбление художественной прозе, для которой воздействие на эмоции читателя ничуть не менее важно, чем для поэзии.
В качестве другого примера приведу рассуждения довольно известного современного поэта-экспериментатора О. Гольгертса: «Стихи нельзя просто отождествлять с ритмической речью. Стихи — это целостная выразительная система речи, базирующаяся на лексическом и грамматическом строе языка. Они обладают целым рядом только ему присущих элементов, и все они — ритм, рифмы, строфика и т. д. — существуют лишь в единстве и подчинены задаче художественной выразительности» (статья Олега Гольгертса «Наблюдения над конкурсом необычного ритма...» http://stihi.ru/2020/01/28/10215).
Попробую разобраться в словарной конструкции. Смысл её, по-видимому в том, что стихи – это не речь, а система речи. Но речь – это исторически сложившаяся форма общения людей посредством языковых конструкций, создаваемых на основе определённых правил. А под системой речи скорее всего понимается та же самая речь, но рассматриваемая в виде системы взаимосвязанных элементов. Т.е. это, по большому счёту, одно и то же. Разговор о системе речи в лингвистике актуализировался с появлением термина «речевые жанры», т.е. языковые стандарты речи. По-видимому, О.Гольгертс выделяет стихи из других форм речи именно как отдельный её жанр и пытается сформулировать отличительные особенности этого жанра. Однако, приводимые в цитате отличия «ритм, рифмы, строфика и т. д.» – это различные способы создания именно ритмической речи.  Причём, и рифмы, и строфика, и т.д. являются возможными, но необязательными способами достижения этого самого ритма. А вот он уже является обязательным и определяющим для любого стихотворения. Следовательно, стихи можно не просто отождествлять с ритмической речью, а прямо-таки определять через неё. Что, собственно, все объективные исследователи всегда и делают.
Другим интересным местом в данной цитате является заявленная цель стихов: т.н. «художественная выразительность». В целом под художественной выразительностью, наверное, следует понимать эмоциональный и образный способ раскрытия сущности изображаемых явлений и характеров, а также их авторской оценки. Таким образом, выразительность – это инструмент, который сам должен выполнять какую-то задачу (раскрытие сущности изображаемых явлений и характеров, а также их авторскую оценку). Объявление задачей поэзии только использование правильного инструмента – это попытка отменить поэзию и её роль в обществе. В таких случаях мне всегда напрашивается вопрос: кому это выгодно? И никаких приличных ответов не напрашивается.
Поэты вообще и не должны сами давать определение поэзии, так же как фигуристы – оценивать собственные выступления, а военные – решать вопросы войны и мира. Посмотрите, например, что получилось в учебнике РАН «Поэзия» по поэзии под редакцией Н. Азаровой, 2016 г.: «Как и многие другие важные вещи в жизни — воздух, например, или любовь, — поэзия не совсем то, чем она кажется». То есть, поэзия здесь рассматривается как разновидность вещей в жизни, объективной реальности, данной нам в ощущениях; её определяющим свойством является отличие от того, что кажется, а отличия от воздуха или любви не указываются вообще. И это именно то определение, из которого впоследствии исходят авторы на протяжении всего несколькосотстраничного учебника. А другого, более нового учебника я не знаю.
Любая неопределённость в дефинициях, как я уже указывал в этой статье, является почвой для махинаций и манипуляций (ими, кстати, наполнен весь этот учебник). Каждый желающий, включая ответственных лиц, может заявить каждому встречному, включая всемирно признанных талантов: «Твоя поэзия – вообще не поэзия, а твои стихи – вообще не стихи!» – и одновременно провозгласить шедевром какое-нибудь произведение компьютерного версификатора, а опровергнуть такой волюнтаризм без чёткого определения невозможно. Нужно спрашивать у учёных.
С чего, собственно, я и начал данную статью.
Таким образом, наиболее короткое (талантливое) из правильных определений поэзии (в узком смысле), будет звучать так.
ПОЭЗИЯ – СТИХОТВОРЧЕСТВО.
Соответственно, ПОЭТ – СТИХОТВОРЕЦ.
СТИХИ – РИТМИЧЕСКАЯ РЕЧЬ.
ТВОРЧЕСТВО – ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, СОЗДАЮЩАЯ НОВОЕ.
Впрочем, не любая поэзия – хорошая поэзия, а, следовательно, звания поэта нельзя лишать ритмически пишущего графомана, но это уже другой разговор, который не является задачей настоящей статьи.