Сенека. Нравственные письма к Луцилию. Письмо 44

О благородстве

Опять ты предо мною унижаешься и говоришь,
Как будто не благоволит к тебе фортуна и природа,
А между тем, как ты сумел бы только лишь
Подняться к счастью, из плебса выйдя на свободу.

Но если в философии имеется хорошее что-либо,
Так это то, что тут на родословную не смотрят.
Все изначально идентичны по натуре, ибо
Всяк род от Бога свой ведет, его он отрок.

Ты римский всадник, и вошёл в такой разряд
Благодаря практичности своей по жизни.
А, право ж, много есть таких, которые стоят –
Четырнадцать рядов для них закрыты извне.

Ведь Курия для всех придирчива в отборе,
И принимает для опасностей, трудов и гроз.
Великодушие доступно всем, чтоб быть в фаворе,
Для этого все родовиты, кто до этого дорос.

Ведь философия вообще не отвергает никого,
Не выбирает также – светит каждому она.
Не был патрицием Сократ, вникая в естество,
Сад поливал Клеанф – душа его скромна,

Платона философия облагородила, он ею скроен.
Так почему ж ты не надеешься сравняться с ними?
Они ведь твои предки, если будешь их достоин,
Достигнув родовитости поступками благими.

За всеми нами поколений равное число, притом
За гранью здравой памяти лежит наша порода.
Платон сказал: «Нет цезаря, что не был бы рабом,
И нет презренного раба не царственного рода».

Перемешала всё чреда необратимых перемен,
Всё опрокинула вверх дном капризная фортуна.
Кто благороден? Кто природою благославен.
На это и смотри в реальном мироздании подлунном!

Не то, когда мы доберёмся до глубокой старины,
Окажется, что всяк берёт начало с тех времён,
Коль скоро все мои предположения верны,
Когда подлунный мир был в хаос погружён.

Ведь от начала мира и до наших ясных дней
Вела нас череда блистательных, а то убогих перемен,
И благородны мы не потому, что в комнате твоей
Полно портретов закопчённых родовых колен.

Никто не жил во имя нашей вечной славы:
Всё то, что до нас было, то совсем не наше.
Душа растит в нас все возвышенные нравы,
Которая фортуну превзойти сумеет даже.

Вообрази, что ты не благороднейший эквит,
А лишь свободный раб; своим трудом упорным
Ты можешь без каких-либо нешуточных обид
Средь граждан Рима стать совсем свободным.

«Каким же образом?» – тогда осведомишься ты.
Коль будешь не по меркам уличной толпы
Ты зло от благо отличать без лишней суеты,
Поскольку многие в народе искренне слепы.

Смотреть необходимо на конец пути, а не начало.
Что нашу жизнь блаженной делает? – стезя,
То есть и благо, а ему меняться не пристало.
Во зло его вообще-то извратить нельзя.

Так чем грешит народ всего сильней,
Когда желает благодатной жизни впрок?
Да в том, что принимают средства к ней
За добродетельную жизнь, вот в чём порок.

Чем люди более стремятся к ней, как слизни,
Тем дальше могут оказаться от неё.
Начало и конец блаженства в этой жизни –
Спокойствие и стойкая уверенность во всём.

А люди копят разные причины для тревог,
И не несут, а волокут свою поклажу невпопад
По жизненной извилистой дороге кто, как смог,
Которая полна отборных и предательских засад.

Вот так они всё больше удаляются от цели,
Чем больше своего труда стараются употреблять,
Тем более себе мешают в этой карусели,
И так самих себя отбрасывают снова вспять.

Да, так бывает исключительно лишь с теми,
Кто поторопится пройти чрез лабиринт грехов:
Они несут с собою утомительное бремя,
Их путает сама поспешность. Будь здоров.

05.01.2023