Эти

Эти лепят законы легко, как пекут пирожки
из несвежей муки, начиняя абсурдом и бредом.
Поневоле подумаешь, здравый ли смысл им не ведом
или, может быть, мнят они, будто вокруг дураки?
Ну, бумага-то стерпит – бумаге-то что не терпеть!
Ей не больно, к тому же, она сиротливо двухмерна.
Ей плевать в высоту, да она и не знает наверно,
что по спинам потом то же самое выпишет плеть.
Вот возьмите закон: верить в правду и правде служить.
Как насиловать веру – она ж от насилия чахнет?
Как уверовать в правду, когда от неё плохо пахнет,
и по ней, разумеется, не получается жить?
Может, правда не та? Может, названо правдой не то?
Но уже внесены положения в кодекс законов
И какой-то трибун в ослепительно-белом пальто
На трибуне торчит на виду и слуху миллионов.
Вот возьмите закон: не любить недостойных иных,
чувств неправильных вырвать из сердца неверные корни,
не читать, не писать, не смотреть и не думать о спорном.
А любить исключительно тех, кто подходит для них.
На прокрустовом ложе хоть съёживайся, хоть тянись,
под размер подойти всё равно непростая задача.
А придётся, поскольку они не позволят иначе.
Кто велик или мал, будет выровнен силой – смирись.
То, что было вчера ещё признаком воли добра,
признаётся по новым законам не злом, так крамолой.
Впрочем, ты не сломаешься, ты же прошёл эту школу.
Ты умеешь кричать,
«караул» превращая в «ура».