Общие места Поэма 1992

Как подписи неграмотных кресты,
всё кладбище - послание потомкам,
потомки - мы бездарны и пусты,
мы не читаем скорбные листы,
и сожжены в минувшие мосты,
и манит нас к неистовым потёмкам,
летим туда, подобные обломкам,
в потёмках нам осталось утонуть,
нам не поставят даже и креста,
и хочется забыться и уснуть,
давно души сгорела береста
и на сердце сплошная пустота,
но это только общие места -
клише, банальности и штампы,
вновь суета  и маета,
а кто-то тушит звёзды - лампы
и наступает темнота,
застыла в сердце немота...
Моя душа давно не мыта
на ней следы былых мытарств,
печаль в ней пятнами разлита,
а рок с лицом иезуита
всё смотрит внутрь, там на дне
мной мысль главная забита,
и гложет сердце мне обида,
и боль терзает душу мне,
дремлю в тревожном полусне,
в душе зима, на сердце тьма,
но снег растает по весне?

Нет, не растают
Гималаи снега,
грусть вырастает,
падаю с разбега
я бездну тёмную,
ликует пустота,
я душу комкаю,
вновь общие места,
а может жизнь
начать с листа,
а может быть
поставить многоточье? -
а месяц в небе, словно
нож отточенный,
моя душа, как свалка
дней чиста,
в моей душе опять 
светлеет полночь,
темнее полдень
и мне сладок дым,
напрасно я людей
зову на помощь,
уйди из этой
жизни молодым...
А в сердце странный
сдвиг,
я ощущаю бзик,
и острый нервный тик,
и сумасшедший бдым,
луны печален лик
и мы напрасно бдим,
зачем мы в ночь глядим
и вглубь бросаем взор,
ведь в сердце ощутим
лишь горечь и позор,
одно поймём, что мы
унылы, словно склеп,
мы тонем среди тьмы,
как этот мир нелеп,
что лепета укор? -
его не слышит  бог,
он лепит приговор,
разрыв души глубок,
куда земли клубок
по плоскости вселенной
несётся без дорог
и что готовит рок
моей надежде тленной,
какой нас ждёт итог? -
вновь горечи глоток,
грожу себе изменой...

Я изменю себе,
себе я изменю,
вот мой вопрос судьбе:
"что у меня в меню -
сомнений винегрет,
печали вермишель?" -
но мне ответа нет,
лишь ветер дует в щель,
жужжит печаль, как шмель,
душа моя пуста,
я, видно, сел на мель,
вновь общие места,
пошли мне сладкий хмель,
скриплю я, словно ель,
налью в стакан я эль
и улечу, как эльф,
порхать в ночных цветах,
вдруг испарюсь,
как капли на листах,
и устремлюсь на самый верх,
не зная: кто я сам? -
витать я буду там,
забыв печаль и страх,
о, мир - лишь пыль и прах,
где все горят на сумрачных кострах...

Схожу, как корабль, с верфи,
но не гожусь я в эльфы,
ночи унылы и длинны, 
с печалью враждебны
мы и неделимы,
как гибеллины и гвельфы,
гвельфы и гибеллины,
как с Алою, Белая роза,
а так же, как пламень и лёд,
и со стихами проза,
а может быть наоборот? -
и нет мне дороги вперёд
от этой печальной версты,
и нынче душа не поёт,
и грустно застыли кресты,
я сам от печали не свой,
мечты у поэта просты,
я строю в безумье мосты,
хочу я на дереве вниз головой,
висеть в темноте, как клесты,
иль, вызверев яростный вой,
по-волчьи метаться в лесу,
за мною приходит конвой? -
я в клочья его разнесу,
ищу я высокую суть,
но только попытка пуста,
опять на бумажку несу
я общие эти места...

Банальности, штампы, клише,
нет, я в Мандельштамы негож,
не вырваться мне из клещей,
идёт за окошками дождь,
но манят печальные долы
в тот мир, где возвышенный дож,
сеньоры, каналы, гондолы -
мечта вековая моя
и здесь окружают канальи,
что точно такие, как я,
не в силах от них убежать,
не в силах мир этот покинуть,
я буду печально лежать
с желанием кануть и сгинуть,
уйти, утонуть до конца...
Всю жизнь мы живём без креста,
что значат немые сердца? -
лишь общие это места...
Как подписи неграмотных кресты,
всё кладбище - послание потомкам,
а ведь потомки это я и ты,
потомки, мы бездарны и пусты,
не видим мы высокой красоты,
без устали блуждаем по потёмках
и не читаем скорбные листы,
лежим во тьме, подобные обломкам...