Папаня, ты не дури, ты лей...

(о детских годах Винокурова Николая Григорьевича, записал Михаил Винокуров)

В 1939-м году у наших родителей, наконец-то, появился долгожданный первенец и его назвали Николаем. Рос Коля здоровым, бойким, но очень послушным мальчишкой. По воспоминаниям мамы он кушал то, что дадут, сидел там, куда посадят и по-детски бесхитростно улыбался всем и вся. Короче говоря, больших хлопот с нашим старшим братишкой у родителей не было.

Жили они тогда в небольшой белорусской деревушке. Ни шатко, ни валко надо сказать жили. По первам у них  и  коровы-то своей не было, а потому молоко для маленького Коли приходилось покупать. Но купленные продукты имеют одно малоприятное свойство, быстро кончаться. Да как это объяснить двухлетнему Коле, требующему по ночам:
- Маманя, дай молочка! Пити хочу!

Естественно если молоко было, мать подымалась с постели, шла в коридор, наливала немножечко молока в кружку и несла сыну. Напившись, бесхлопотный Коля быстро и безмятежно засыпал. Однако перебои с молоком случались довольно часто. Малыш  в такие дни  капризничал, ворочался с боку на бок и подолгу плакал. Родителям порой  приходилось как-то хитрить, изворачиваться.

Например, видя, что проснувшийся Коля не засыпает, мама брала со стола кружку и отправлялась в коридор. Там, постучав пустой кружкой о корчажку, набирала с неостывшей ещё печки тёплой воды и несла сыну. И Колюшка, напившись такого «контрафакта», бывало, что засыпал, а мать, ложась к проснувшемуся от ночного гомона отцу, шёпотом докладывала:
- Слава, Богу, Гриша!  Опять сынок тёплой водички напился, засыпает. Может, привыкнет, а?
 
Расстроенный то ли оптимистичным, то ли безрадостным выводом отец с тягостной тоской в голосе отвечал:
- Спи, Маруся, спи. Обидно только, что даже молока не можем сынишке вдоволь дать. Вот же жизня, - и немного погомонив, все трое заснули крепким деревенским сном.
 
После того случая прошло недели две-три. Купленное на днях молоко опять кончилось, а денег на новое не нашлось. Ещё днём последними остатками молока мать заправила кашу для Коли, а отцу виновато шепнула:
- Гришь, опять молочко кончилось… Придётся, если что водичкой Колю напоить, - услышав это, отец горестно прегорестно вздохнул.
 
А растянувшийся летний день, проведённый в бесконечных заботах, быстро скатился к закату и уставшие родители сразу же после захода солнца легли спать. Однако маме в тот раз не спалось, у неё уже тогда сильно болело сердце. И как на грех в полночь зашевелился маленький Коля и, всхлипнув два раза, потихоньку попросил:
- Маманя, дай, молочка.
Проснувшийся было отец, сочувственно положил руку на плечо приболевшей матери и вполголоса сказал:
- Лежи-ка, Маруся, лежи. Я сам.
Выйдя в коридор, он как можно убедительней постучал кружкой о пустую корчажку, а набрав из ведра тёплой воды, услышал:
- Папаня, ты не дури! Ты водичку не лей! Ты молочко…  лей, - съязвил из кроватки маленький Коля.
 
Растерявшийся отец бессильно застрял в двери, а у матери из глаз брызнули слёзы. Слёзы непреходящей безнадеги, слёзы извечной деревенской неустроенности, слёзы неподъёмного пресса наседающей бедности. И долго, слишком долго она в ту ночь плакала. Уж и Коля уснул, в кои разы, согласившийся с родительской подменой, и отец мирно похрапывал, а мама всё не унималась, беззвучно рыдая в сбившуюся подушку.
 
Да, давно уж по-ихнему дому гуляла беда, под едким названьем бедность. Но как оказалось, эта беда и бедой-то не была, а настоящая беда их ждала  впереди. В нищенскую, не обустроенную родительскую  жизнь вдруг ворвалась война и все беды и лишения только начались.
 
В ту распроклятую войну наши родители потеряли двух дочек, родившихся в трёхлетней немецкой оккупации. Одну из них звали Олей, а другую  - Шурочкой и это всё, что нам о них известно. Спросить у матери о сестрёнках мы стеснялись, чтобы не причинять ей  боль, а сама  она мало что про них говорила.
 
А вот Коля благополучно выжил, но жить родителям в Белоруссии уж не было никаких сил. И они тронулись на  Дон, на далёкую мамину родину. Тронулись, чтобы вырастить на донской земле шестерых сыновей. Тронулись, чтобы бок обок прожить пятьдесят лет и обрести вечный покой в ставшем для них родным казачьем краю…
 
Вечная память и наша шестикратная сыновья признательность за их беспримерный родительский подвиг. С любовью и земным поклоном к вам Дорогие Родители ваши уже состарившиеся сыновья: Николай (1939-1999гг.), Пётр (1945-2013гг.), Владимир (1948-2016гг.), Сергей (1951г.), Константин и Михаил (1961г.).

                История со слов мамы записана Винокуровым Михаилом